Кто и как сочиняет хиты для американских звезд рэпа: битмейкеры из России Diamond Style съездили в writing camp в Майами

Diamond Style, видимо, самая известная продюсерская команда на русской рэп-сцене. Ее участники Роман Capella, Саша JF и Сергей Will Shine пишут инструменталы и для артистов Black Star, и для артистов Respect Production. Кроме того, они первыми из русских битмейкеров — и с наибольшим успехом — научились использовать ресурс SoundClick для продажи битов на Запад. Другое дело, что серьезные артисты не закупаются инструменталами на SoundClick — но Diamond Style двигаются дальше.

Двое участников этой команды в октябре съездили в Майами, чтобы принять участие в writing camp титулованного продюсера Jim Jonsin. И теперь рассказывают The Flow, как на самом деле сочиняются и записываются хиты для западных рэп- и поп-звезд.



Какой была цель вашей поездки?

Сергей: Мы очень давно пытались достучаться до Джима Джонсина. Разными путями, через связи, знакомых и менеджеров выходили на него.

Сергей. Ну и спустя год или полтора нашли его контакты. Связались по имейлу, отправили ему музон наш. Потом эта тема заглохла, а спустя несколько месяцев он отвечает: “Вау, пацаны, все классно! Я послушал музыку — не знаю, какими судьбами открыл ваш имейл вообще. Не ожидал, круто, давайте шлите еще”. Вот так внезапно это закрутилось.

Саша: Вся эта ситуация с Джимом не очень типична — не так много топовых продюсеров, готовых идти на контакт с неизвестными людьми из интернета. А часть из них вообще абсолютно другой ментальности. Джонсин же — семейный, белый, уравновешенный мужик. Это влияло и на стиль общения с ним, и на то, как он нас принял. Я думаю, если бы мы попали к ребятам, которые на другой волне двигались, это все не было бы так прикольно, интересно и познавательно.


Куда Джонсин пропадал после песни “Lollipop”?

Саша: Я знаю, что он вообще завязывал с музыкой и серьезно был увлечен автогонками — создал спортивную команду Rebel Rock Racing. У него все друзья, вся семья работала в этой команде. Сейчас он немного эту тему закрывает и решил вернуться в музыку. Вот даже смысл этого райтинг-кэмпа, куда мы ездили — снова получить вдохновение.

Сергей: Сейчас он очень хочет вновь покорять Billboard и получать Грэмми.

Саша: Из последних знаковых релизов — он много сделал для последних альбомов Wiz Khalifa, ASAP Rocky и Machine Gun Kelly. Опыт у него безумный: ходишь по дому-студии, там на стенах везде южные герои, которые с середины двухтысячных еще фигачили. Для этой сцены он реально очень много сделал, в Майами он культовая фигура. Все его знают по “Lollipop”, но во Флориде он царь и бог. В любой момент, когда он хотел какого-то проезжающего артиста, он получал его по звонку. Сорвались только Post Malone и Pitbull.


Расскажите, что такое “райтинг кэмп”.

Сергей: Рассказываю: когда мы начали с ним общаться по скайпу, он сказал: “Ребята, давайте подумаем, как начать сотрудничество. Приезжайте!”. Мы решили не тянуть с этим и лететь, как можно скорее. Мы думали, едем в гости: пожать друг другу руки, на студии что-то поделать. А оказалось, что помимо нас приедут топовые райтеры, музыканты и артисты — в общем, на этих датах будет активное расписание, движуха. И все это вылилось в масштабный кэмп. Смысл райтинг кэмпа — собрать разных креативных музыкантов в одном месте и совместными усилиями за короткий срок создать десяток хитов.

Саша: Райтинг кэмп, насколько я смог усвоить — нормальный способ производства музыки. Так делает Канье, так делает Бейонсе, так делают все топовые артисты. Условно: в доме во Франции собирают 30 человек со всего мира. Это могут быть электронщики, певцы, сонграйтеры. Джим побывал на нескольких таких кэмпах — креативных лагерях, где получаются песни, которые потом станут популярными. Мы-то к таким условиям были вообще непривычными. У меня был опыт работы на студии с “Респектом”, с Гротами. Я из поколения бедрум-продюсеров: когда все делается дома, на коленке, когда у тебя весь необходимый софт поставлен на ноутбук и не нужно никакого железа по сути. Для меня полноценная работа в студии началась год назад, с Влади — и это было в новинку. Студийная работа и работа на домашней студии в комфортных условиях — очень разные вещи. Для них это нормально, у них способ “закрыться у себя в комнате” не работает.

Сергей: Да, в студии помимо тебя еще человек пять сидят. Все качают, предлагают какие-то идеи. Они пишут песни, а не просто продакшн делают. А песни пишутся в контакте с артистами, с авторами.

Саша: Чтобы ты сразу написал инструментал с автором и он тебе говорил: “А мне нравится вот тут синтезатор, а тут не нравится”. Ты делаешь свою работу, он пишет свою часть — в идеале это нравится артисту и он записывает песню.

Сергей: У них все разделено. Джим за своим компьютером набивает биты, и его не волнует, как это звучит. У него есть стартер-кит, все основные звуки. Он их использует и не парится. Остальное делает инженер. Он записал, отправили, свели, тут же гитарист прописал гитару, вокалисты записали припев, райтер накидал фонему для вокала. Куча шестеренок, и все крутится.

Объясните для немузыкантов — что именно сделает инженер с его стандартным набором ударных?

Саша: Очень жирно, классно все сведет. То, что не может сделать у себя парень на домашних колонках. Тут специально обученный человек, который имеет профессиональное образование. Знает, как работает студийное оборудование.

Сергей: Он говорит: “Меня не волнует, какие там будут звуки. Мне важна первичная идея, вайб и энергетика, исходящая от песни”. Есть мелодия, и я могу ее куда угодно развернуть — хоть в хип-хоп, хоть в соул, хоть куда. Для меня было откровением: там на каждой студии сидит Pro Tools guy (инженер Pro Tools). Его задача — запись артистов и сонграйтеров. Всегда считал, что эти люди не особо важны для процесса, но это совсем не так. Парня, с которым мы работали, звали Нейт, и он суперскоростной, знает все хоткейсы, и я просто не успевал следить за тем, как он все делает. Пока мы что-то обсуждаем с райтером, что-то мычим и пытаемся придумать фонему, все это записывается, ни одна идея не теряется. Он с полуслова понимал всех. Когда начинали писать вокал, это все сразу ложилось на нужные каналы, он мгновенно вычищает какие-то вещи, выбирает нужный тейк, накидывает реверб, дилэй, все отправляет на “сэнды” и успевает в зубах поковырять, в телефоне что-то сделать. Колоссальный многозадачный человек. С ним за день мы успели написать и записать три с половиной песни. Когда Нейт был занят и мы записывались с интерном, то весь день ковырялись с одним треком, потому что он все делал медленно и тормозил процесс. А райтер просто перегорал и не мог выложиться на все сто. Небо и земля!

Саша: У них все очень структурировано: каждый занимается своим делом и делает это хорошо! Главное — чтобы ты был профессионалом в своей области. Тебе не нужно задумываться о сведении, если ты делаешь продакшн. Не нужно задумываться, как сыграть на клавишах — есть специальный клавишник, который твою идею воспроизведет. А у нас ты делаешь все: ты артисту предоставляешь уже сведенную песню “под ключ”, только на iTunes ее загрузить!


У нас так не будет в ближайшей перспективе?

Саша: Вот у вас в интервью L’One примерно про это говорил: что хочет уехать в Таиланд и заниматься музыкой со своей командой. Мне кажется, это классная идея, рано или поздно к этому придут. Дай бог, чтобы бюджеты русских артистов это позволяли. Мы же сталкиваемся с этим постоянно: артист присылает тебе идею, ты ее заканчиваешь, делаешь продакшн, тебе все кажется классным, а он говорит: “Нет, чувак, это вообще не то!”. Хотя если бы мы находились в одной студии, мы бы могли решить все это на лету. Но понятно, что под это дело нужны бюджеты и опыт.

Сергей: Все будет. До этого нужно дорасти. Как артистам, так и битмейкерам. Мы сейчас планируем именно в этом направлении развиваться.


В кэмпе вы писали песни для конкретного артиста или это наработки, которые потом пойдут на разные релизы?

Саша: И так, и так. Не знаю, имеет ли смысл сейчас рассказывать — хочется рассказывать по факту. Две песни дико понравились Джонсину, их он отправил менеджеру самого главного белого артиста Америки. В первый же день нас посадили к гитаристу Michael Burman, он играл в “LSD” A$AP Rocky, играл для Rico Love, MGK, также подписан на лейбл Джима как сонграйтер. Кроме этого у него есть свои песни, которым он не мог найти звук. Поэтому Джим закрыл нас в одной студии и сказал: “Сделайте вместе что-нибудь”. Мы сделали две демки, Джонсин был в восторге и тут же начал писать в whatsapp Полу Розенбергу (менеджеру Эминема — прим. The Flow). “Пол, у меня есть для тебя офигенный материал”. Долго жал нам руки и включал всем эти демо за ужином на кухне. Отправил, Пол тоже заценил, попросил раскладку всех инструменталов — и их были должны показать Эминему. Что и когда с этим произойдет, я не знаю. Это может переделываться ими десять раз. Теперь я понимаю, почему в продакшн кредитс современных альбомов по десять продюсеров: каждый пишет свой кусочек. Кто-то добавил хайхэт, кто-то синтезатор — в итоге из этого получается одна песня.






Сергей: Артистов было немного. В основном, райтеры — люди, которые придумывают мелодии для вокала, текст и то, как все это должно быть исполнено. От основы до бэков, гармоник и эдлибов. Они же, как правило, сразу записывают первую демку, которая впоследствии уже дорабатывается и отправляется топовым артистам через менеджмент, A&R и так далее. Собственно, как и произошло с треком для Эминема. Вообще, никаких рамок или конкретных инструкций не было. Нас просто каждый день разбивали на команды: райтер+вокалист+продюсер и распределяли по студиям. Дальше уже шел креатив — мы показывали райтерам свои идеи, биты. Они нам — свои. И если что-то цепляло — начинали над этим работать. В конце дня результаты работы со всех студий стекались на один жесткий диск и отслушивались в основной студии. Джим вносил коррективы, давал советы и установки менеджменту, какому артисту это может подойти, с кем нужно связаться. На следующий день команды переформировывались и мы работали уже с другими людьми в поисках идеальной комбинации.


Расскажите про тренды. Что востребовано в Америке сейчас?

Саша: Несмотря на то, что Джонсин хип-хоп продюсер, ему сейчас интересно пиcать песни. Поэтому для него тренды — современная поп-музыка на радио. Это 80-е, это The Weeknd, это Джейсон Деруло. Вот такие ориентиры. На американском радио звучит один хип-хоп. “Hotline Bling” играет везде, ее негритянки в супермаркете в Майами и на улицах Нью-Йорка напевают. Приезжал Supa Dups, это ямайский продюсер, вот он про эту песню много рассказывал.

Сергей: Он два года назад делал первую версию с Nineteen85 (продюсером "Hotline Bling" — прим. The Flow), и та версия изначально была под женское исполнение, они показывали ее на лейбле, пытались пристроить. Но лейбл не устроило, никто не рассмотрел потенциальный хит, и они забили на нее. Потом, спустя полтора года Nineteen85 взял этот сэмпл, переработал бит — и сейчас это номер два в Billboard. Было очень забавно, мы на кухне все вместе эту ситуацию обсуждали — и Джим говорит Dup’су: “Чувак, где твой чек? Ты же соавтор, ты же луп нарезал и придумал все это”. А он не парится, говорит, что песня говнище полное. “Чек не взял, моя совесть чиста”, а с Дрейком сам это лично разрулю.

Саша: До них сейчас еще доходит тропический хаус, вот то, что на MTV Dance у меня дома уже год играет. К ним сейчас это пришло, и это прямо откровение!

Сергей: У нас был готовый продакшн, мы делали песню на него со Стивеном из Jackie Boyz, которые написали “Sugar” для Flo Rida. И вот получился такой тропический хаус, мы поставили ее, и она играла на весь дом! Непонятно, относится ли это к трендам музыкальным, но всем такой звук нравится, все подходили, слушали и говорили, что очень круто. А вообще, процесс работы сильно отличается. Попадаешь к ним на студию, а там они могут несколько дней, а то и недель, крутить по кругу 4 аккорда, меняя ноты. Мы за это время пять треков пишем! Джим ходит по студии — в одной руке бокал вина, второй — набивает кик. Какой-то луп ударных туда подобрали. Убрали. Нужна гитара — гитариста сюда! Вот так они могут сидеть несколько часов. И при этом у них горят глаза, они реально ловят кайф от процесса, обсуждают концепт песни, постоянно что-то записывают, ищут варианты. Но я вот, заходя к ним в студию, не слышал в том, что они делают, суперхитов. Хотя уверен, в голове тот же Джим отчетливо видит результат и то, как должна звучать песня. Не удивлюсь, если через год услышу это в Billboard. Так что они на своей творческой волне. Они, скорее, про вайб, чем про тренды.

Саша: Они нам давали песню сделать, например, клавиши, к которым надо сделать ударные. У нас через четыре-пять часов уже все готово, Рома Capella в Томске успел свои партии накидать. Все, можно выпускать. Они удивились: “Воу, так быстро?”.

Сергей: Они ловят кайф от этого, для них продуктивность на втором плане, для них больше важна атмосфера, царящая на студии и исходящая от людей. Вайб! Даже пароль на студийном вай-фае был “good vibes”.

Домашняя студия, где работали Саша и Сергей.

Почему Capella не полетел с вами?

Саша: Он не летает. Если бы Рома летал, он был бы русским Скриллексом. Потому что по уровню скорости его работы и свежести идей, он чувак мирового уровня. Вся проблема в том, что он базируется в Томске. Он планирует вернуться в Москву. Мы его очень ждём.


Недавно наткнулся на мысль, что раньше было достаточно одной цепкой музыкальной фразы для успешной песни — а в современной поп-песне по одному такому хуку должна быть в куплете, припеве, бридже — короче, везде. Вам какие-то правила хита объясняли?

Саша: Они называли это catchy. Они слышат три секунды мелодии, если их цепляет, они моментально делают песню. Это может быть интересный драм-луп, интересная мелодия — что-то, что сразу же приковывает к себе внимание. Когда мы показывали демо, где есть это catchy, песня получалась моментально. Если же это был более нейтральный материал — “Окей, загружайте в папку Transfer. Посмотрим, что можно с этим сделать потом”.

Сергей: Наличие “крючка” — цепляющей фразы, мелодии или звука — это как раз то, что отличает хит от среднего, никому не нужного трека. Они это прекрасно понимают и ищут эти “крючки” уже на начальном этапе написания песни. Райтеры, с которыми мы работали, очень быстро выкупали биты, у которых есть потенциал и сразу отсекали все, где угадывается какой-то известный хит, вышедший полгода назад. Это основное отличие от работы с российскими артистами. У нас наоборот — все отталкиваются от референсов и успешных западных историй, чтобы уж наверняка.


У них в индустрии действительно есть люди, которые на уровне фонем песню собирают?

Саша: Это называется “топ-лайнеры”.

Сергей: Конечно. Все начинается с фонемы. После того, как бит или гармония зацепила райтера, он сразу включает диктофон на телефоне, мы ставим музыку на репит и он сидит, танцует, начинает что-то записывать: мелодии, ритмику и флоу — все, что ему в голову приходит. Со стороны это выглядит смешно. Но через несколько минут у него уже начинает получаться песня, возникает какая-то эмоциональная связь что ли… и вот мы уже обсуждаем концепт песни, зовем звукаря и с ходу начинаем записывать все уже в нормальный микрофон. Под фонемы подбираются слова, райтер спрашивает: “Как мне лучше сказать, так или так?”. В общем, запускается творческий процесс, и тебя в него засасывает. Это сложно описать словами. Но, конечно, многое зависит от харизмы и энергетики райтера. Как в любом коллективе должен быть лидер, так и тут — кто-то должен зажигать команду. Были очень продуктивные дни, а бывало, просто сидели, не знали, с чего начать.

Саша: Я смотрел документалку про Lil Wayne, и там было о том, что он не пользуется ручкой и бумагой для текстов — типа, пишет на ходу. И думал: "Ну да, конечно! Рассказывайте!" Но тут чувак реально создает песню и концепт на лету. “Мы с ней дунули”, “Мы с ней делаем горячо” — отличный концепт! “Любовь как наркотик, наркотик как любовь” — ни разу такого нигде не было! (смеется). И он начинает писать песню и тут же записывать в Pro Tools по строчкам(!), сочиняя на ходу. Сознательный русский рэпер сошёл бы с ума.

Сергей: Все истории о том, как писались песни, скажем, для Beyonce, примитивно простые. Она прилетела давать концерт в Майами. За час до концерта ее цепляют на студию. К этому времени — у них уже были наброски — она заходит: “О какой классный бит” — снимает каблуки, идет в будку — и за 15-20 минут они записывают "Sweet Dreams", а Би опаздывает на свое выступление.


Какой у них график работы?

Саша: Я как обычный скучный человек, просыпаюсь в половине седьмого, ложусь спать в 11 вечера. А там мы спали в трейлере, который раньше у Джонсина использовался для гонок и был запаркован рядом с домом. Проблема была в том, что дом-студия закрывалась на ночь — и доступ к ней появлялся у нас только часов в 12 дня. Я просыпаюсь в семь, ну побегаю, ну погуляю по жаре, но работать не могу! А все остальные приезжают к двенадцати, к часу дня. Самое веселье начинается ближе к ночи, когда я уже обычно ложусь спать. Открывается вино, начинаются беседы, шутки-байки, и все это часов до четырех.

Сергей: Да, самое интересное начинается, когда все винца дернули! Все истории, рассуждения на тему жизни, музыки, лейблов, Джастина Бибера и того, что вся музыка плавает между жирным и насыщенным звуком Дре и практически отсутствием музыки у Дрейка.

Саша: И понеслась! “Kanye West asshole” и все такое.


Что вас удивило там сильнее всего?

Саша: Удивило то, насколько они все открытые! Все обвиняют американцев в отсутствии интереса к остальному миру, но я этого не заметил. По крайней мере те люди, с которыми мы общались,активно интересовались и нашей музыкой и Россией. Джим Джонсин, ролики с которым я еще на заре своего увлечения хип-хоп музыкой смотрел на YouTube, спокойно болтает со мной на кухне, спрашивает про Сибирь, рассказывает, как обсуждал с мамой “этих сумасшедших русских”. Кто бы ни пришел в студию, он всем рассказывал, что это “crazy russian guys, они умеют делать любую музыку”. Настолько открытое общение у нас, конечно, редкость. То есть там ходили пацаны на своей волне, конечно — Austin Mahone, который сейчас новый американский Бибер, кумир маленьких девочек.

Сергей: Он не здоровался с тем, у кого золотой цепочки нет! Приехал на "рендже" с розовым камуфляжем, ходил по дому как хозяин, кидал презрительные взгляды и пил персиковый "Сирок". Почти ни с кем, кроме своей свиты, не общался.

Саша: Но все остальные просто очень душевные люди! Supa Dups, WillPower, который для Yelawolf много сделал! WillPower вообще братишка, звал меня на дачу к себе в Атланту. Все открыты, интересуются тобой, готовы послушать музыку, обсудить что-то, посоветовать из своего опыта. Такого уровня свободы общения у нас даже близко нет.

"Саша JF за две минуты подбирает правильный кик, еще за две минуты прикольно автоматизирует синт, и который знает и умеет делать все-все ультра-современные фишки. А еще он слышит сэмпл и вскоре уже играет его на гитаре". Так писал про одного из участников Diamond Style Влади. Саша принял участие в работе над его альбомом "Несусветное".

Интересно, что в этом году сразу двое людей — один из России, второй из Беларуси, — выстрелили на американских топ-релизах.

Саша: Это доказывает, что люди из разных культур совершенно спокойно могут коммуницировать. Нет никаких границ. Никто ни с кем не воюет. Американцы не хотят убивать русских людей. Я надеюсь, и русские не хотят убивать американцев. Можно нормально существовать в одном едином мире. И это не ограничивается музыкой. Взаимодействие на культурном или финансовом уровне приносят результаты. Я очень рад за ВМВ Spacekid. Я был его фанатом со времен Gunmakaz, потому что такого звука никто не делал. Когда я услышал это в 2006 году, сидя у себя в Кургане, я просто опешил — как это можно делать? Ходили легенды, что парню 16 лет, он ходит с этой сумасшедшей драм-машиной и стопкой винила по Питеру и устраивает хип-хоп тусы у себя во дворе. Я даже поверить не мог, что это может быть записано в России. А то, что он записал для Dre — это суперпрорыв. В случае Tony Fadd — это тоже классно, но его история скорее про лотерею. Как и вся “саундкликовская” история. Вот лежат у тебя, допустим, биты. Классно, что они могут какого-то парня зацепить и этот парень напишет припев, который будет петь вся Америка. Но у соседнего парня с соседней страницы из, скажем, Могилева, может быть точно такой инструментал, но Fetty Wap не найдет его страницу и просто не услышит тот бит. Таким образом, этот парень из Могилева не получит свою награду. Тут доля удачи.


С битом у ВМВ тоже доля удачи. Никто не знал, что Boiler Room устроит в Москве мероприятие, на которое позовут его, Anderson .Paak и DJ Premier.

Сергей: Удача — немаловажный фактор. Но ее нужно заслужить. Я верю в карму. Если тебе везет и случается что-то хорошее — это не просто так.

Саша: Инструментал от Tony Fadd во мне не вызывает каких-то суперэмоций. А когда я слушаю инструментал у Dre, я понимаю, что это уровень. Таких хип-хоп музыкантов, как BMB, в мире десяток-два, всех этих людей можно по пальцам пересчитать. И наш BMB достоин быть в их числе. Абсолютно очевиден тот факт, что он уже в топ-лиге мировых битмейкеров. Я за него рад. Русский битмейкинг идет семимильными шагами и развивается, постоянно появляются новые крутые чуваки. Кроме BMB есть уже состоявшиеся 4eu3, Strong Symphony, Dark Faders.

Сергей: Рома Bestseller еще.

Саша: Хотя мы, может быть, не совсем правы, рассуждая, мол, все такие классные и талантливые, дайте нам всем только шанс и первое место Биллборда будет за русскими. Вот в Америке битмейкеры реально знают, что сработает и будет приносить бабки. Это их культура, их страна, они гораздо больше понимают,что сегодня хотят слышать американцы. В этом плане люди гораздо опытнее и круче нас. Можно условного Рому Bestseller, 4eu3 или нас привести на запад — но не факт, что все это сработает.


Расскажите про финансовую сторону вашей работы на Западе.

Саша: А ее нет. Все работает так: сначала ты не получаешь ничего. Пишешь для райтинг-кемпа, ждешь, когда это все отрелизится и продастся, и спустя какой-то отчетный период тебе начинают приходить чеки по продажам. Там все расписано: доля каждого музыканта и каждого участника записи строго регламентирована. Спустя время, когда поступают официальные отчеты по продажам, соответственно своей процентной доли ты и получаешь чек. Если ты записал гитару для Rico Love и имеешь 5 процентов одного трека на альбом, ты получаешь пару сотен. Вот этот чувак, с которым мы больше всего работали, Майкл Бёрман, писавший гитару для “LSD”, он пока еще совсем не знает своего гонорара за эту песню. Только через 8 месяцев он поймет, получив свой чек. Но если ты написал для Drake, как в случае с Supa Dups, короткую интерлюдию на “Take Care”, где читает Kendrick Lamar — это двухминутная штука вообще — то по русским меркам этот чувак очень обеспеченный. То есть, его не одна эта песня обеспечила, конечно, а весь каталог. Но одна эта интерлюдия принесла ему, должно быть, столько же денег, как весь остальной его каталог.

Сергей: Конкретно с этой поездкой про финансы говорить рано. Все будет зависеть от того, что произойдет с теми песнями, которые мы сделали в кэмпе. А это зависит уже не от нас. Гораздо важнее, что со всеми этими людьми мы познакомились, поработали и теперь на коннекте. Supa Dups на полном серьезе говорил, что хочет приехать в Россию, только не зимой. Он очень много путешествует. Поддерживаем общение с ним. Нас ждут, и мы обязательно полетим, как только позовут. Все не зацикливается на Джиме Джонсине и Rebel Rock. У нас есть много выходов и на других артистов, есть человек, занимающийся связями со Штатами, Макс. Во многом эта поездка — его заслуга. В Майами познакомились с менеджером French Montana, были на студии Circle House — там пишутся все топовые артисты. Когда приезжали туда, там Сиара записывалась. Встретили владельцев студии. Тоже все на позитиве, обменялись контактами. Много всего. Просто надо понимать, что это сложный и долгий процесс. То, что сейчас играет на радио, было записано год назад, а то и больше. А роялти ты начнешь получать, спустя полгода-год после релиза. Поэтому все постоянно крутятся, пишут. Поэтому устраивают такие вот райтинг кэмпы.


А вы в состоянии оценить, сколько песня “Trap Queen” могла принести Tony Fadd?

Сергей: А это невозможно определить со стороны. В зависимости от того, как он по документам подписан. Могли за 500 долларов выкупить все права, а, может, оставили ему паблишинг.

Саша: Как это работает у нас: если ты продаешь эксклюзивные права на инструментал условному нигде не подписанному артисту где-то на Западе, ты ему, по сути, отдаешь все права. Если песня выстрелит, эти финансы идут мимо тебя, потому что свой гонорар фиксированный ты уже получил.


Не очень большая сумма, верно я понимаю?

Саша: Песня, возглавляющая рейтинг Billboard, думаю, несоизмерима с тем количеством денег, которые мы получаем за один инструментал.

Сергей: Надо еще понимать, что в случае таких песен, взрывающих Billboard, прибыль делится между всеми — продюсерами, теми, кто делает музыку, держателей смежных прав, куча людей. Чем больше райтеров и продюсеров на треке, тем на большее количество людей цифра делится. Считать чужие деньги, конечно, не очень правильно, но если все было оформлено надлежащим образом — а я очень надеюсь, что так и было, — то на этом он заработал большие деньги, которых он достоин. И дико обидно, если он инструментал с эксклюзивными правами отдал за какие-то копейки. Дай бог, чтобы у него все было хорошо и классно. Но прецедент ведь создан! Никому не известный человек из Беларуси может написать песню, которую будет напевать вся Америка! Это здорово.


Что еще интересного видели?

Сергей: Была вечеринка “Грэмми”. До этого я даже не мог представить, как это. Приехали люди в пиджачках c золотыми значками “граммофончиками”, аккуратно прицепленными. Была большая вечеринка, все общались, они рассказывали, как вся Грэмми структура функционирует. Кто и как голосует и выбирает победителей… Оказывается, любой музыкант, имеющий 6 мейджор-релизов, может подать заявку и после верификации стать voting member в одном-двух жанрах. Причем, не обязательно быть продюсером или исполнителем, можно быть pro tools инженером, сводящим альбом Рианны. И тогда тебя признают и разрешат голосовать в соответствующих номинациях. Это такой целый профсоюз со своими отделениями в каждом штате, вечеринками, съездами. Раньше не задумывался, а оказывается при победе, например, в номинации “Лучший альбом”, статуэтки помимо артиста получают райтер, продюсер и mixing engineer — тот, кто сводил песню. А еще десяток людей, принявших участие в написании и выпуске альбома, получают золотые и платиновые сертификаты, что тоже очень престижно. Да вообще, каждый день был насыщен чем-то. Организация такая, что сегодня приезжают одни люди, завтра другие. И во всем этом удивляло больше всего то, что Джим, да и все присутствующие, совершенно открыто знакомили нас со всеми, представляли: “Вот такие классные ребята из России. Запомните их!”. Открытые общительные люди. Мы себя поймали на мысли, возвращаясь в Россию, что нас не было месяца два, а не две недели. Очень насыщенно. А здесь с первого же дня пришлось перестраиваться. Едешь, например, на машине и замечаешь, что все на дороге почему-то хотят тебя обогнать. Там едешь со скоростью 30 миль в час и не думаешь вообще ни о чем. Все едут с одинаковой скоростью. У нас здесь полосы шире, светофоров меньше, но толку ноль. В общении тоже. У них на улицах все здороваются, улыбаются. Постоянно за все извиняются. Мимо тебя проходят, где-то случайно задев и сразу: “Сорри-сорри”. Понятное дело, что это все дежурные фразы, но они задают позитивную атмосферу. Здесь по приезду, столкнувшись с кем-то плечом, сразу уже извиняемся по привычке, иногда на английском. А в том что касается музыки, мы просто увидели, как работают там, сделали большое количество выводов для себя. Есть, над чем работать.






Саша: В каком направлении нас Америка подтолкнула, так это в том, что надо пробовать писать поп-песни. Мы уже какое-то время пытаемся с русскими артистами сотрудничать, в числе которых Иракли, прекрасная группа Serebro. Этого от нас в Америке и ждали — что мы будем писать классные поп-песни. С этим у нас пока есть проблемы — и это очевидно. Мы, все-таки, выходцы из хип-хопа. Он наложил на нас свой отпечаток, от которого сейчас надо не то чтобы избавляться, но вырабатывать дополнительные скиллзы, которые помогут писать просто песни. Бит написать — это классно, но этим мы занимаемся уже десять лет. Пришло время писать песни.

Сергей: То, что у нас звучит в клубах сейчас, по трендам примерно соответствует тому, что звучит в Штатах. Как здесь “Hotline Bling” обсуждает весь твиттер, так и там это самая горячая песня. Тренд сейчас — это тропический хаус. Но ведь у того же ATL первая песня на новом альбоме — это тропические сэмплы, прямая бочка, 92 bpm.


Но в каждой “Шоколаднице” песни ATL не обсуждают. Как и “Hotline Bling”. А какой, по твоему мнению, сейчас есть тренд в русской музыке?

Саша: Хаус! Время и Стекло — это же прямо британский хаус встречается с "Русским радио". Вот для Иракли мы сделали две песни чистого хауса. Я понимаю, что Иракли сейчас не самый топовый артист, но он хочет в этом ключе развиваться.

Сергей: У нас еще побаиваются. К нам приходят и говорят: “Мы хотим прогрессивный звук, чтобы было интересно, нужен Рома Capella, выделиться хотим”. А потом начинают включать заднюю: “Очень круто! Но вы же понимаете, это должно зайти на радио, туда-сюда, мы не можем рисковать”. Это и есть одна из причин, почему мы на Запад работать хотим.

Саша: Мне кажется, все в порядке с русской музыкой сейчас. Нормализуется. Если раньше никого нельзя было выделить, то сейчас появляется достойная русская поп-музыка, которую я могу слушать. Не хочу звучать избито, но да, такая как Иван Дорн. Рэп-музыка — тоже. Причем, популярная, которая может стать массовой. L’One — один из самых любимых рэп-артистов. Без скидок на то, что мы ему писали музыку и сотрудничали. Я могу его по-настоящему слушать в плеере, я получаю от этого удовольствие. Может, я какой-то ограниченный неинтересный человек, что я могу целый альбом мотивационных песен послушать, но мне реально от этого классно. “Автолюбитель” я как-то не расслушал, но первые два альбома — это кайфовая музыка, за которую не стыдно. Песни, которые мы там делали, я перематываю, правда. Потому что надоели уже давно. Да и тот факт, что рэпер собирает в Москве семь-восемь тысяч людей на концерте — это суперклассно. Мне кажется, все с русской музыкой сейчас в полном порядке.