Кто добавляет соус к Yeezy: легендарный дизайнер кроссовок дал интервью о работе с Kanye West

Бок о бок с Kanye действует легенда сникер-индустрии Стивен Смит. Он поработал почти с каждым ведущим брендом и везде оставлял след в виде культовых моделей.

Его назвали "дедушкой батиных кроссовок" (dad shoes), он в ответе за появление New Balance 576, 1500 и 997, Reebok Instapump Fury, технологии Vapormax и Nike Zoom Streak Spectrum, модели, которую Nike в прошлом году перевыпустили с Supreme.

До ноября 2019 года, когда Смит дал совместное с Канье интервью бизнес-изданию Fast Company, он не говорил публично о работе с Yeezy.

Когда я попросил Смита объяснить, чем он занимается, у него нашлась простая формулировка: "Я — спецназ Канье Уэста. Получаю задание, десантируюсь в точку".

На первый взгляд, эта цитата сбивает с толку, учитывая, что речь идет о дизайне. Но по словам Смита, именно так и выглядит работа с Канье Уэстом. Смит живет с семьей в Портленде, но проводит три-четыре дня в неделю за тысячу миль от дома, в городке Коди, штат Вайоминг, за работой с Уэстом. Его график непостоянен, его маршрут может поменяться в любой момент.

Естественно, эта нестабильность сказывается на личной и семейной жизни Смита, но дизайнер знает, что оно того стоит. Сначала он вообще не был уверен, что такие перемены в жизни ему подходят. Но многочасовые телефонные разговоры с Канье убедили его — и с тех пор Смит ни разу не сомневался в этом выборе.

"Эпично" — слово, которое Стивен очень часто употреблял по ходу разговора. Даже при выключенном диктофоне он называл нынешний этап своей жизни "наиболее эпичным". Он работает рука об руку с Канье Уэстом в роли одного из самых доверенных советников, и ему выпала возможность создавать проекты с нуля, воплощать их в жизнь и следить за их соответствием высоким стандартам Yeezy.



Его жизнь — череда возможностей, которые выпадают только раз. Смит не был уверен, что ему стоит лететь в Чикаго накануне Матча всех звезд НБА 2020. Он выпадал на День святого Валентина, а это еще и день рождение его дочери. Он поступил так, как сделал бы любой хороший муж — спросил совета у жены. "У тебя будет второй шанс проехать на "Шерпах" по улицам Чикаго и раздать жителям города новые Yeezy?" — переспросила она.

Так что Смит прыгнул на рейс и отправился в родной город Канье для очередного "эпичного" приключения.

Перед началом интервью он вспомнил, как сидел в лобби гостиницы в паре новеньких YZY QNTM. Группа работников adidas проходила мимо и была шокирована, увидев "старого белого мужика" в еще не вышедших кроссовках такого калибра. Но ему нравится быть старым, безобидным белым мужиком, потому что именно таким человеком он является на самом деле и именно такой понадобился Канье в команду.

Нанимая его на работу, Уэст так и сказал: "Оставайся собой, бро. У тебя есть соус, который ты добавляешь".

Мы встретились в Чикаго в день Матча всех звезд. На следующий день после того, как он прокатился по улицам Чикаго на вездеходе "Шерп".


В феврале вышли очень похожие модели QNTM и BSKTBL — первая более лайфстайловая, вторая для баскетбола



— На что похожа работа с Канье?

— Это потрясающе. Он дирижирует всем, что мы делаем, вдохновляет и помогает нам творить. Он креативный директор всего. Этот вайб напоминает работу Энди Уорхола и его арт-студии Фабрика — мощный креативный коллектив, который творит магию.


— Что изменилось, когда вы стали появляться на публике уже как один из людей, стоящих за Yeezy?

— Это интересно, потому что похоже на те старые дни, когда все только начиналось и когда компании придавали большое значение имени дизайнера — хотя несколько раз в моей карьере меня, наоборот, пытались засекретить, чтобы конкуренты не увели. Раньше у нас не было социальных сетей. Поэтому люди не знали, кто создает обувь, которую они любят. Зато Канье знал, и вот так он меня нашел.


— Не знаю, как вы относитесь к термину "папины кроссовки", но вы создали несколько моделей, которым он подходит. Это то, чего хотел Канье? Потому что Wave Runner вроде как вернули "dad shoes" на передний план.

— Смешно, что в первом разговоре он сказал: "Бро, ты был дизайнером всех кроссовок, которые я хотел, когда был ребенком". Я такой: "Ну, круто".

Была одна из статей, где меня назвали как-то типа...


— "Дедушка папиных кроссовок".

— Да. Но когда мы начинали, я не знал, чего хочет Канье, потому что рынку было нужно больше моделей вроде 350 и Roshe — простых, дешевых, минимум элементов, все бесшовно. Вместо этого мы разрабатываем модель, где баззилион частей и они все сшиты вместе.

Я такой: "Это будет стоить состояние". А он: "Не волнуйся о цене, бро. Мы создадим кроссовки, а потом с этим разберемся".

Я не понимал, чего он хочет. "Почему он просит меня сделать так?". Я отправлял ему пачку скетчей, он присылал их с правками, я перерисовывал и отсылал заново, он присылал их обратно. Так мы провели примерно 48 часов подряд, и вот у нас получились кроссовки.

И потом уже мне стало понятно, что он просто заставил меня сделать то, что я делал бы, если бы 30 лет спустя продолжал работать на New Balance. И я такой: "Ну да, ты сделал это. Круто". Понимаешь?

И когда эта модель вышла, и это самое прекрасное, мы переустановили фокус и направление индустрии в целом. Вот что здорово.

Это не эгоизм, но я создавал легендарные модели для каждой компании, где я работал. Я просто сделал это еще раз вместе с ним. Он креативный директор всего этого, мы работали как коллектив. Так что все сильно отличается от того, что люди понимают под традиционной моделью работы.




Об этой модели шла речь выше: сотрудничество Стивена Смита с Yeezy началось с adidas Yeezy Boost 700 Wave Runner


— Вы часто использовали замшу — и во времена New Balance, и особенно сейчас с Yeezy. Это было желание Канье или твоя идея?

— Как человек, который по-настоящему крепко любит дизайн, Канье очень тактилен. Да — удобство, форма, функциональность… Но тактильные ощущения это важная часть — материалы, их качество. В смысле, вы замечали, что мы используем материалы абсолютно потрясающего качества. Это важная часть. Они должны быть качественными, должны быть классными, должны заслужить быть Yeezy. Замша — один из тех классических материалов, которые можно модернизировать и обновлять, встраивать в новый стиль.


— На что похожа работа в Вайоминге? Это все же не то место, про которое люди подумают, что это дом Yeezy.

— Это похоже на то, как мы работали в Калабасасе (городок на северо-западе от Лос-Анджелеса, там находится несколько gated communities, где селятся знаменитости; изначально штаб-квартира Yeezy находилась там — прим. The Flow); это комбинация всех дисциплин в одном месте, где все вовлечены. Но в Вайоминге ты сильнее сфокусирован, ведь вокруг ничего. Это освежает: побег, чистый воздух, природа, у нас куча разного транспорта, мы вдали от всего среди коров, лошадей и овец. Это влияет на то, что ты делаешь. Ландшафт может повлиять на эстетику, на палитру. Вот чем Канье крут. Он помещает тебя в ситуацию и в среду, которые абсолютно вдохновляют. И это просто еще одна страница книги.


— Канье в Вайоминге — какой он?

— Он сфокусирован на том, чем мы занимаемся; это полное погружение. Ну и там же есть всё — люди из дизайна одежды, дизайна обуви, из мира музыки. Там есть шефы, нас кормят. В общем, это лайфстайл. Когда ты в Лос-Анджелесе, там отвлекает всё, там звезды, там папарацци. В Вайоминге ничего этого нет. Ты сфокусирован на 100 процентов, он — на 100 процентов, и это эпично.


— Сколько месяцев вы проводите в Вайоминге?

— Я туда езжу раз в неделю на 3-4 дня. Так что довольно много. И это зависит от того, где он находится, что планирует, чего ждет от меня. Иногда я остаюсь дома — и это круто, потому что могу побыть с семьей, а могу, если нужно, поработать в офисе adidas. Так что, система довольно гибкая.

Работа в Yeezy требует погрузиться в мир Канье. И это влияет на продукт, который ты создаешь. Поэтому, чем больше времени я там провожу, тем лучше.




Смит показывает подошву для еще не выпущенных Yeezy 451




А это уже готовая 451-я модель на ногах Канье во время недели моды в Париже


— Помнишь ваш с Канье первый разговор про кроссовки?

— О да. Мы говорили полтора часа, когда он впервые позвонил и предложил поработать. Мы затронули так много разных тем — искусство, дизайн, архитектура. Всплыла тема кроссовок, мы говорили про ранние New Balance, Reebok, потом заговорили про Nike. Я сказал, что Nike не очень хорошо со мной обошлись. И он такой: "Да, мне это знакомо" (Канье тоже сотрудничал с Nike, но этот бренд не захотел предоставить ему такие условия, которые он впоследствии получил в adidas — Прим. The Flow). Так что у нас тут была общая тема.


— Слышал, что Канье познакомил тебя в Берлине с Дэйвом Шапеллом. Как это было?

— Мы ездили на вэне по городу, было много народу, мы заезжали то туда, то сюда. Там был Дэйв, и я типа подозревал, кто он такой. Я повернулся — и тут он, говорит: "Ты, должно быть, тот самый бог инопланетного дизайна, о котором говорил Канье". Говорю: "Это я". "Привет, я Дэйв". "Приятно познакомиться". И мы минут 45 говорили о кроссовках и дизайнерах — он дикий сникерхед. Никогда не знаешь заранее, что люди скажут о тебе. Это было очень почетно.


— Бренды, с которыми вы сотрудничали: New Balance, Reebok — похоже, вы работали с ними, потому что они давали креативную свободу.

— В каждой компании были свои отличные периоды, даже в Nike. Там я делал крутые вещи. Которые продолжают возвращаться на рынок — как Spectrum и Max 2009. Слышал, Caged Zoom Spiridon появится в 2020-м, так что они достают на свет мои старые работы. Ну и круто.

Но в каждой компании наступает момент, когда атмосфера свободы исчезает, а ты превращаешься в винтик корпоративной машины. В Nike у меня был отличный опыт. Однажды я провел неделю вместе с Биллом Бауэрманом (прославленный тренер, воспитавший 19 олимпийских чемпионов, ветеран второй мировой, сооснователь Nike — прим. The Flow), делал наброски, а он наблюдал. "Что ты рисуешь? Сделай свуш побольше, это же Nike, сынок". Я говорил: "Не вопрос, Билл".

Были и свои победы, когда я лично презентовал Филу Найту (президент и сооснователь Nike, был учеником Билла Бауэрмана, с которым потом создал компанию — Прим. The Flow ) кроссовки, принесшие нам золотую медаль Олимпиады. И ты ощущал, что ты в команде Фила — и вы завоевали золото.

Но однажды внутренняя бюрократия побеждает. То же самое случилось в Reebok. Эксцентрики и фрики нужны брендам, им нужен наш свежий взгляд. Но потом они хотят заставить тебя быть, как все. А я старый панк-рокер — и в конце концов я говорю: "Go fuck yourself". Я не выдерживал: "Так я не могу делать то, в чем я хорош. Вы хотите лучший результат или посредственный?"

Я могу быть инструментом и сделать посредственно, но я предпочитаю давать максимум. Вот что я делаю — я говорю все напрямую. И Канье дает тотальную свободу быть собой. Вот как я бы это описал. Приятно, когда твой вклад ценят. Нет конфликтов, нет сопротивления, потому что ему важен твой творческий подход.

Так что, да, в каждой компании были свои моменты. В New Balance было много веселья. Я только окончил школу и, принимаясь за работу, я не мыслил категориями типа: "Сегодня создам новую легенду". Я просто делал лучшее, что мог, из материалов, которые у меня были. И из всего этого родилась магия, родились все эти великие кроссовки. Это не было моим намерением.


— Просто так получилось.

— И это отлично сочетается с тем, что нужно Канье. Я здесь не для того, чтобы войти в историю. Это я уже сделал. Я здесь, чтобы помочь ему воплотить мечты в реальность. Вот как я это вижу. Я его помощник. "Скажи, чего ты хочешь, и давай сделаем это вместе".

— Широко известно, что одной из главных причин, почему Канье оставил Nike и запустил свой бренд с adidas, как и в вашем случае, был поиск креативной свободы. Это помогло вам найти общий язык?

— Абсолютно. К тому же, мы оба в работе полагаемся на метод потока сознания. Я всегда так делал: "Тебе не нравится этот дизайн? Подержи мое пиво, давай создадим другой". Я вижу дизайнеров, которые застряли в тупике и пять лет перерисовывают один и тот же кроссовок. Я нарисую тебе новый за пять секунд. Какой ты хочешь? Не нравится? Давай сделаем что-нибудь другое. Работа в потоке, понимаешь?

В любой момент я могу залезть в свой iPad, где храню 1700 готовых дизайнов, разработанных для Канье. Как в любой момент он может залезть в лэптоп, где хранит 500-600 неизданных песен. Между нами много общего. Круто, когда у вас общий метод работы, когда есть взаимный респект, ведь этот парень — гений. Всё, чего он касается, превращается в магию. И то, как он заставляет тебя по-новому взглянуть на вещи, просто взрывает мне мозг.


— Ты автолюбитель. Как тебе "Шерпы"?

— О боже, я без ума от "Шерпов". Я постоянно езжу на них по ранчо.


— Ты покатался на них по улицам Чикаго. Насколько это было эпично?

— Эпично! На ранчо полная свобода движения. Не боишься ничего сломать, ведь у "Шерпов" огромные шины, они и в воде не тонут. Но поездить на них по городу было офигенно, это выглядело как штурмовая операция. Нас сопровождала полиция, мы могли ездить везде. Круто, когда получаешь возможность по-особенному отблагодарить Чикаго, где рос Канье.

Мы спланировали все в последнюю минуту, просто прибыли в город — и вперед! Люди спрашивали: "Куда вы поедете дальше?" И я отвечал: "Без понятия. Просто следуйте за нами". Меня спросили, хочу ли я поехать, и я сказал: "Еще бы! Это будет эпично". "Шерпы" — это круто.

Еще я обожаю легкий танк Ripsaw. Наверное, он мой любимый, потому что может разогнаться до 130 километров в час. На такой скорости начинаешь бояться за свою жизнь — и это тот тип эмоций, который я люблю. Мне нравится риск. Канье снабжает нас лучшими в мире игрушками. Это помогает поддерживать вдохновение на высоком уровне.




— Чем еще запомнился этот уикенд в Чикаго, когда проходил Матч всех звезд?

— Тем, как мы раздавали кроссовки жителям Южного Чикаго. Как они смотрели на эти гигантские штуки, катающиеся по городу. Фоткали нашу колонну, мешали машинам проехать. Люди паниковали: "Что происходит? Что это такое?" "Шерпы" устрашают, но одновременно и веселят своими нестандартными пропорциями. Кто-то смеялся, когда мимо проезжал "Шерп". В любом случае, было дико наблюдать, как штурмовой транспорт катит по улицам. А когда из "Шерпа" вышел Quavo, всем совсем башню снесло.


— И он же фейстаймил с Offset.

— Ох, так много народу. Было весело.


— Есть ощущение, что мы ждали эти кроссовки кучу лет. Как ты понял, что они уже готовы?

— Канье — единственный, кто это решает. Он отказывался от сотен прототипов и только он может понять, когда настает время их выпускать. Ему важно, чтобы все было таким, как он задумал. А если мы еще не достигли ста процентов, мы будем ждать, пока не будет так как надо.


— Почему эта модель особенная?

— Я походил в них последние пару недель, они суперкомфортные, отлично держат ногу, они современные — похоже, они станут отличными баскетбольными кроссовками. В них достаточно ДНК Yeezy, но это все еще обувь для баскетбола. Про предыдущие кроссовки говорили: "Это лайфстайл". Но ты мог в них бегать. Я пробегал 10 километров в 350-х и отправлял ему видео типа: "Бро, смотри, они отлично подходят для бега".

В этом крутизна Yeezy — мы сломали индустрию, создав кроссовки, которые не вписываются в категории. Для чего они? Я не знаю. Но в них можно бегать, можно ходить в зал, играть в баскетбол. В этом весь смысл — изобретать заново, ломать барьеры, творить. Новая модель определенно ближе к баскетбольным кроссовкам, мы к этому стремились. Он любит баскетбол, и хотел, чтобы кроссовки были аутентичными. Мы создали одни из крупнейших спортивных продуктов в этой индустрии. Это часть того самого соуса, который мы добавляем.


— Можешь приоткрыть завесу тайны, что нам ждать дальше?

— Мы уже намекали на то, что производство будет перенесено в Америку. С этого начиналась моя карьера: я работал на New Balance, наблюдая за производством обуви в Лоренсе, Массачусетс, и с тех пор только и слышал: "Это невозможно, это невозможно". А мне и Канье только это и надо. Мы из тех, кто говорит: "Народ, подержи мое пиво. Смотри, как это делается". Готовьтесь. Скоро мы все покажем.