Кто развивает лейбл Тимати Black Star

автор: Андрей Никитин

Виктор Абрамов работает на Black Star почти три года, а значит несет ответственность за многочисленные изменения, коснувшиеся лейбл и его артистов в это время.

Прежде он никогда не сторонился публичности — все в небольшой хип-хоп нише шоу-бизнеса знали Багза. В их продюсерском тандеме с Аркадием Слуцковским — компании Respect Production, занимавшейся продюсированием Касты и нескольких других рэп-колективов — он чаще оказывался на виду и занимался внешними коммуникациями.

Новую работу Виктор сравнивает с подводной лодкой. На Black Star он сидит за большим столом (когда не летит куда-нибудь на съемку клипа), трудится в режиме 24/7 и говорит, что для того, чтобы отвечать на вопросы прессы и делать заявления по тем или иным поводам на лейбле есть другие люди.

Тем не менее он находит два часа, чтобы рассказать про свое нынешнее место приложения сил и вспомнить предыдущие годы в рэпе.

Как называется твоя должность на Black Star?

Формально меня принято называть директором по развитию лейбла. Внутри компании я называюсь “руководитель отдела создания музыкального и видеоконтента”. Я еще курирую пиар-отдел. И участвую во всех процессах, лезу в дизайн и занимаюсь организацией наших ивентов — крупных концертов в Москве, всех презентаций.

Как давно ты попал туда?

Мое знакомство с Black Star произошло в июле 2012 года. Я находился на определенном жизенном распутье. На тот момент у меня, скажем так, тоже был определенный стереотип на счет Black Star. Поскольку я занимался совсем другими проектами и всегда считал, что это не очень true-история. Но тем не менее, мне Тим был симпатичен как волевой и харизматичный персонаж. Буквально за несколько месяцев до этого Black Star подписал L’One. Для меня это стало таким звоночком — мне стало интересно, почему Лева. Были аргументы “за”, потому что Лева умный парень и не пошел бы туда, где для него не было перспектив развития. L’One всегда стремился стать большим артистом. И это его желание было настолько очевидным, что для меня это стало отправной точкой. Я позвонил ему, сказал, что хочу встретиться пообщаться, может быть ему необходима помощь в менеджменте или еще что-то. Он сказал, что это интересная идея и он обсудит ее внутри компании.

Я ездил на встречу с коммерческим директором компании и следующая встреча у меня уже была с Пашу (Павел Курьянов, гендиректор Black Star — прим. The Flow). Я знал там всех формально — знал, видел, но никогда близко не общался. Меня встретил не просто мотивированный — гипермотивированный человек. Он уже закинул свою мысль на много лет вперед и начал обрисовывать, как он это видит.

Я мало встречал людей, которые так уверенно говорят о будущем. Потому что каждый знает, что надо быть здесь и сейчас, потому что завтра может не быть. А у него была стратегия, причем, четко прорисованная. На самом деле эта философия “здесь и сейчас” — она работает и в каждую единицу времени надо быть кем-то новым, и вызовы встречать, и справляться со сложностями. А здесь такой момент, что ты видишь стратега. Мне это всегда импонировало, потому что мой отец такой. Он мыслит на десятки лет вперед. Такое не часто встретишь, обычно все воспринимают свой бизнес как нечто сиюминутное.

Плюс, когда мы начали говорить, он произвел на меня такое впечатление, нехарактерное для людей, с которыми я сталкивался в последнее время. Он был очень открыт и откровенно говорил про все подводные камни, про то, с чем предстоит столкнуться. Что является препятствием. Например, что есть предубеждение к компании. Я ответил, что знаю, как это обойти. В итоге он сказал: “Ты будешь для нас слишком дорогой, если ты будешь работать с одним артистом. Ты будешь заниматься всеми”.

Так я через какое-то время начал заниматься развитием всех артистов компании, которые были на тот момент.

Как выглядел список артистов лейбла?

В тот момент это были группа Buhar Jerreau, B.K., DJ M.E.G., Джиган, L’One, Тимати. Были две лошадки, которые приносили деньги и на которых все держалось. Это Тимати и Джиган, конечно же. Который не только продавал много концертов, но и очень хорошо продавался в реалтонах, рингтонах, звонках, гудках (входил в топ-3 в стране по этому показателю). Лейбл пришлось обновить.

Тут ремарка — я не являюсь главой лейбла. Руководителем лейбла сейчас является Вальтер, партнер Тимати и Пашу. Пашу также является и генеральным директором лейбла. Он занимается стратегическим управлением обеими компаниями — и лейблом, и линией одежды. А я, скажем, идеолог внутри компании, который формулирует какие-то основополагающие моменты и предлагает их на обсуждение. И уже после утверждения мы начинаем по ним двигаться.

Я сразу предложил отцепить Buhar Jerreau, поскольку проект, безусловно, интересный, но их материал не позволил бы им двигаться в коммерческой плоскости. Следующими завершили работу c DJ M.E.G. и BK — переговорили с Мэгом и Бориком и решили, что наше сотрудничество нужно прекратить, предложили им выкупить свои проекты.

Кроме того, на тот момент у лейбла не было лица. Стояла задача его создать.

Чем, например, DJ M.E.G. не вписывался в вашу концепцию?

Он талантливый артист, но особенности характера и его внутреннее направление развития не позволяли ему работать в команде. Было важно создать команду.

А когда ты создаешь команду, тебе нужны командные игроки. Тогда достигается синергия и вы вместе идете вперед. А сольный игрок будет оттягивать внимание на себя и ревностно и эгоистично относиться к остальным участникам команды.

Вы на лейбле друзья?

Все, что за дверями лейбла происходит, можно назвать дружбой. Внутри лейбла никакой дружбы нет — это бизнес. Исключительно. Все строится на корректном отношении друг к другу, но спрашивают с тебя…

Мы все двигаемся по плану. Никаких хаотичных телодвижений. Например, у артиста есть задача производить 3 сингла в год. Я говорю не о песнях, я говорю о хит-синглах. Это те треки, которые определяют его вектор развития. Если сингл по-настоящему выстреливает, то их количество может быть сокращено до двух. Или одного, в зависимости от успеха.

Мы за творчество, оно первично. Но при этом каждому артисту ставится задача исходя из его позиционирования. И предлагаются какие-то решения, которые позволят добиться успеха. Поэтому, соответственно, появляются совместные записи либо хиты определенной направленности, которые имеют ярковыраженную тренд-принадлежность.

Приведи один успешный пример такой работы.

То что происходит с Егором Кридом. Артист написал песню, к которой шел. Сейчас он написал трек для радио. Для того чтобы написать эту песню, необходима была консультация со стороны программных директоров. Они давали комментарии. И мы эту песню переделывали несколько раз. В итоге мы создали ту вещь, которая их удовлетворила. Так как мы не позиционируем Егора Крида как нишевого артиста, то такая работа была допустима. В итоге получилась песня, которую не будет преувеличением назвать хитом номер один в стране.

С L’One уже так нельзя. Во-первых, он сам сейчас является идеологом своего проекта. Он сам чувствует, что нужно делать, чтобы его аудитория не уменьшалась, а увеличивалась. При этом его песни остаются абсолютно субкультурными. По нему естественно тоже есть план развития. Мы понимаем, какие вещи мы будем делать. Будет тур Тимати и L’One — для чего? Дело в том, что уже пора объединить их аудитории. Мы вычислили, что их аудитории пересекаются только на 30%. И раз такая большая разница, это будет полезно для обоих артистов. Это будет интересно СМИ, это будет интересно поклонникам, это интересно для монетизации.

3 главных шага, которые привели L’One к успеху?

Здесь есть щепетильный момент для меня. Повторюсь: Лева сам себе велосипед. Просто на начальном этапе я был тем человеком, на которого он постоянно мог опереться, скажем так. Его успех — это во многом усилия команды, которая существует вокруг него, но и его собственная дикая сила воли. И его намерение быть звездой.

Основной вехой L’One я считаю четкий имидж. Смотри, есть много артистов, но некоторые — как прилагательные, которые не отражают реального положения вещей. Когда ты говоришь об L’One, то это артист, который круто выглядит, еще круче выступает и который вникает во все составляющие от дизайна обложки до той визуализации, что у него за спиной во время концерта. Он контролирует все аспекты своего творчества.

Вначале мы искали, пытались нащупать, куда идти. И конечно, отправной точкой стали “Все танцуют локтями”. Это попадание сразу в несколько трендов — имиджевый, музыкальный. Там проявилась та стилистика, которую можно соотнести с сегодняшним L’One-ом. Немаловажно, что такое звучание в тот момент только входило в моду. И L’One впрыгнул в этот поезд раньше остальных.

Вторым моментом стал выход его альбома “Одинокая вселенная” и тур к нему. Это был настоящий тур одного артиста. Можно сказать: “больше концертов дает Нюша”. Или: “выступления Гриши Лепса дороже”. Но это совершенно другое. Это настоящий тур, это история, которая развивается во времени. Этот тур продвигал альбом, рекламировал артиста, а еще это у этого тура есть сильная репутационная составляющая. В нем все подчинено тому, что ты для людей. Он идет к людям, он хочет быть с ними — не просто, там, денег заработать, а преподнести свое творчество. Так, как он его видит.

Третье? Мне кажется, сотрудничество с Тимати это тоже успешный шаг. Поддержка Тимати, как по совместным проектам, так и по другим составляющим музыкальной индустрии играют большую роль в хорошем старте или являются дополнительной ступенью для артистов лейбла. Они записали “GQ”, и то, что происходило дальше, дало L’One-у определенное движение наверх в правильную сторону. То есть, он вошел в этот джентльмен-клуб, получил дополнительную более обеспеченную аудиторию. Кстати, именно L’One, изначально, идеолог этой песни. Он и так стильный, но здесь он себя показал с новой стороны, примкнул к Тиму — к большому имени и это тоже сработало, потому был сильный отклик.

Что делает для L’One лейбл такого, чего он не может делать сам?

Ну смотри, когда Лева пришел на лейбл, у него просто не было ресурса никакого. При том, что он один из самых талантливых артистов, с кем мне вообще довелось работать. Он был отличный МС на сцене. И когда ему лейбл предоставил такие возможности, он очень серьезно подошел к этому вопросу и добился того, чтобы его концерты стали выглядеть действительно круто. Плюс, талантливые режиссеры, которые примыкали к ему благодаря вливаниям лейбла.

Конечно же артист не должен заниматься арендой студии, получением роялти, юридическим сопровождением, ведением всех своих дел. Вот еще какой момент: если ты маленький артист, ты можешь иметь концертного директора и кому-то отдавать на дистрибьюцию свой контент. Но торговаться за треки, получать выгодные условия, отслеживать — это не дело артиста.

Мы работаем с большой тройкой Билайн / МТС / Мегафон напрямую, без посредников. Когда ты приходишь в компанию-дистрибьютор, ты уже должен отдать им какую-то долю. Мы же абсолютно прозрачная структура - у нас роялти, артист может проверить и изучить все отчеты.

Про L’One — когда ты становишься большим артистом, ты должен быть сфокусирован на своем росте. Ты не можешь заниматься всем одновременно.

Он очень волевой и во все пытается вникать. Но даже будучи семь пядей во лбу, я тебе так скажу, ты не разберешься в этом. У тебя не получится одновременно классно собирать роялти, работать с такими компаниями как РАО или ВОИС, коллективные общества по сбору авторских прав, мобильные агрегаторы и все такое прочее. Когда ты растешь, нужно чтобы компания аккумулировала это вокруг тебя и реинвестировала в тебя постоянно средства. Основная сила лейбла —это все инструменты и ресурсы лейбла, которые работают над скоростью популяризации контента, работа юристов, поиск рекламных и бартерных возможностей с разного рода компаниями, телеканалами, радиостанциями, организация концертов, легальная бухгалтерии и так далее.

Компания поощряет желание Левы быть большим. И поэтому в него вкладываются средства — потому что он много приносит.

Что такое осуществить тур под спонсорством “Билайна”? Это взаимодействие с крупнейшей компанией, которая имеет свои жесткие правила ведения рекламы — это огромный объем работы, в котором было задействовано много людей.

Как много примеров мы знаем в России больших индепендент-артистов, которые умеют собирать отовсюду свои деньги и развиваться год от года только наверх? Я могу вспомнить только Шнурова. И то я не думаю, что он все добирает. Думаю, большинство артистов не представляет, как еще можно зарабатывать деньги.

Почему артист, попадая к вам, начинает много гастролировать?

Понимая, что мы все равно занимаемся субкультурой, мы начали аккумулировать вокруг себя аудиторию. То же самое, что мы в свое время делали с Аркадием Слуцковским, когда мы понимали, что невозможно работать со СМИ по тем правилам, по которым ты хочешь. Передачи имеют вот такую структуру, вот таких участников: ты либо подстраиваешься, либо не участвуешь. Ты не можешь просто прийти в классную передачу и просто спеть свою песню.

Везде свои правила. Чтобы эти правила были только твоими и ты мог правильно представлять своих артистов, в свое время был создан сайт Rap.ru. Чтобы ты не объяснял бесконечно, что ты тоже имеешь право голоса, и мог правильно представить свой продукт. То же самое с Black Star — полное аккумулирование всех поклонников под эгидой определенных ресурсов — соцсети артистов, соцсети компании.

Поэтому когда появляется новый продукт, который подходит этой аудитории, они сразу же готовы его воспринимать на концертах. Мот появился — Мот сразу поехал. Kristina Si появилась — сразу поехала. У нас не было в этом смысле длительных пауз.

Как организаторы в регионах понимают, что ваши поклонники придут?

У нас очень мощная система.

Пушите?

Понимаешь, ты можешь пропушить, один-два раза продать кого-то. А артист приедет и не соберет ничего. Это не работает. Главное — информирование и напоминание о себе. Дело в том, что в мире, где так много информации, ты не можешь просто сидеть и ждать звонков. Классно, когда у тебя появляется песня “Самая самая”. Тогда ты в принципе уже не можешь звонить, потому что твой телефон работает только на входящие. Ты физически не можешь позвонить по этому телефону, поэтому у концертных менеджеров их два. А когда тебе надо проинформировать о новом релизе, о готовящейся какой-то акции, или ты говоришь: “Обратите внимание на вот эту вещь”, и так далее…

Такое количество информации, которое есть на рынке, просто не дает людям быть услышанными. Или вышел клип, а люди не успели обратить на него внимание. Потому что были новогодние праздники, предположим. Так вот, чтобы таких провалов не было, концертные менеджеры осуществляют донесение информации до заинтересованных лиц. При этом, естественно, они обучены как разговаривать с клиентом, как замотивировать его. Естественно, существует определенное вовлечение и игра между артистами. Концертный менеджер понимает, что если его артист в данный момент не может быть предложен, то он порекомендует кого-то еще.

Были у вас примеры, когда артист говорил: “Я так делать не буду”, и вы в ответ: “ОК”?

Очень важно понимать: мы не руководствуемся собственными амбициями. Мы коммерческое предприятие.

Существует мнение, что все люди, которые работают в музыкальной индустрии, грабят артистов. Когда к нам попадает артист, у него, грубо говоря, часто не на что есть. Но у него одно огромное желание быть услышанным. Не заработать денег стоит цель, а чтобы его музыка была донесена до людей, правильно представлена. И мы даем эту возможность. А через некоторое время они покупают себе все, что хотят.

Я считаю, что это абсолютно равноценный обмен. Мы занимаемся и творчеством, и развиваем коммерческую историю. А коммерческая история ведет к вложению в новых, талантливых ребят. Эти заработки реинвестируются и двигают индустрию.

Возвращаясь к заданному вопросу, если мы понимаем, что это не вяжется с имиджем артиста, если есть время все взвесить, взять паузу… Дело в том, что ты можешь продавить свое решение, используя контрактные обязательства. Но если артист поймет, что эти действия не привели к успеху, он тебе перестанет доверять и вы не сможете эффективно работать.

Поэтому мы стараемся всегда слышать. И если артист сопротивляется, стараемся убедить его, что действие было правильным, благодаря его успешным результатам. Конечно, есть и неудачи, как у любого лейбла, но они минимизируются.

Сколько времени прошло между подписанием на лейбл Крида и тем моментом, когда он выпустил свой хит?

Больше двух лет. Был переоценен его интернет-успех, оказалось, что такие юноши, герои интернета, плохо монетизируются. Их песни могут быть неплохими — просто поклонницы слишком юные. А сейчас он уже артист для всех.

То есть, вы готовы по два года терпеть?

Сейчас уже нет. Для того и строилась структура, чтобы этот процесс ускорять.

Твиттер Кристины Си. Думаю, ты понимаешь, о чем вопрос.

То, что крышка котла приоткрылась и какой-то пар вышел? (после паузы) Знаешь, такая штука — с нашего контракта не соскочить. Просто она молодая девушка и очень эмоциональная. Вышел пар, пришла в себя, работает, ездит на концерты. Точка.

Куда ушел Джиган? Потеря ли это?

Нет, не потеря. Сейчас лейбл выглядит гораздо более целостно и однородно. Куда ушел — мы выполнили свои обязательства, он выполнил свои и расстались по окончанию контракта. Даже рассказать нечего.

Вы сейчас на пике успеха?

Нет. В конце года поговорим на эту тему. В 2015-м году много чего произойдет: у нас в планах несколько о-очень больших запусков. И мы пришли к тому моменту, когда я могу с уверенностью говорить, что эти запуски не будут холостыми.

Давай вспомним, сколько лет ты в рэпе, около рэпа, в шоу-бизнесе...

Именно мое увлечение рэп-музыкой началось в 1995 году. Сейчас мне ровно 35 лет. Получается, 20 лет своей жизни я занимаюсь рэп-музыкой. В 17 я привез к нам на Камчатку группу Bad Balance, будучи сотрудником радиостанции и имея свою небольшую программу о хип-хопе. На дворе был 97-й год.

Сколько людей приходило на рэп-концерты в 97-м году?

Я так думаю, что порядка человек 300. Что было круто. Поскольку просто не с чем было сравнивать. Потом я переехал во Владивосток, где в определенном смысле стал катализатором интереса к хип-хоп-культуре у большого количества людей. И на ежегодный фестиваль, который я устраивал, собиралось по 3000 человек. За деньги, по билетам. А приезжая в Москву в то же самое время, я с удивлением обнаруживал, что на концерт Bad Balance приходит 100 человек. В регионах какие-то вещи делать было проще, потому что радиостанция была популярной и фокус внимания был на ней. В Москве у этих ребят просто не было площадки информационной, чтобы сообщить о том, что они что-то делают. А когда говорилось об огромных толпах на рэп-мероприятиях вроде adidas Streetball, это было преувеличение. К рэпу это отношения не имело, это были просто гуляющие люди на городском празднике.

В 2001-м году я привозил на концерт группу Каста. На тот момент я уже познакомился с Аркадием Слуцковским, потому что отдавал песни владивостокских рэп-групп на сборник “Рэп. Рунет”. И вот я устроил концерт Касты. Они сильно удивились тому, как все было организовано. У них тогда немного еще было коммерческих выступлений. Но их очень достойно встретили, круто поселили, была хорошая площадка и большое количество людей. Все это, видимо, впечатлило, потому что после этого Аркадий стал мне регулярно звонить. Мы общались в течение месяца, он меня спрашивал, как бы я поступил в этой ситуации, а что я думаю по этому поводу. Я задавался вопросом: “Почему он мне-то звонит?” Из провинции Москва казалась мегагородом, где во всем разбираются лучше. В Москву я не рвался. Но однажды Аркадий позвонил в очередной раз. И предложил: “Давай, может быть, ты приедешь и с нами поработаешь? Не понравится — всегда можно вернуться”. Я приехал и никуда не уехал.

Как называлась твоя должность?

Я никогда не был человеком одной специальности. Формально я был pr-менеджером группы Каста. Но заниматься приходилось всем подряд, потому что нас всего два человека было.

Что ты делал?

Целыми днями бегал с рюкзаком по городу и бесконечно знакомился со всеми этими журналами и газетами, развозил диски, общался с народом, показывал музыку, рассказывал, что Каста — это новая веха. Я действовал как глашатай, который выходил на площадь и орал, что его товар самый лучший. А помимо этого занимался еще множеством вещей, придумал провести рэп-фестиваль “Наши люди”, а также предложил Аркадию купить домен rap.ru, чтобы на нем сделать сайт про хип-хоп.

Если сравнивать масштаб сейчас и тогда…

Тогда — очень много энтузиазма, очень много попыток увидеть, как на западе, как они двигались. Отсюда, к примеру, рождения клипов без участия группы. Потому что мы видели, что люди плохо реагируют на рэперов из Ростова-на-Дону, на их внешний вид: “не круто”. Соответственно, ты в этот момент берешь и снимаешь клип без них. А у людей, особенно в Москве, это вызывало определенное очарование, потому что это более эстетстки, это новое что-то. Звучит совершенно другая музыка, а ты не понимаешь, что за этим, это создает загадку определенную. Плюс, это связано было с телеканалами, с определенной игрой. Сейчас можно сказать, что группа Каста просто эволюцию совершила по стилю своему в течение карьеры всей, потому что изначально это классные гарные хлопцы из Ростова-на-Дону, и это выглядело… ну, забавно. А потом стать профессиональным большим артистом. Во многом тут сыграло свою роль видение Аркадия. Потому что он понимал, как важен стиль. Как важно, чтобы их правильно воспринимали. А я всегда все дополнял энтузиазмом, потому что у Аркадия всегда опускались руки по каждому поводу, а у меня всегда был энтузиазм — хоть отбавляй. Поэтому если ему классная мысль приходила в голову, то я всегда старался сделать так, чтобы мысль была реализована, а не похерена.

Какая проблема была главной?

Да деньги были главной проблемой! Смысл в том, что группа Каста сделана без денег. Те деньги, которые на нее потрачены — это просто смешно. Деньги, которые приходят с гастролей, вы тупо пилите и на них живете — все. А развиваться, когда у тебя нет денег, очень тяжело.

Но ведь снимать клипы для ТВ в то время стоило очень дорого.

Клипы стоили бешеных денег. Двадцать тысяч долларов, тридцать тысяч долларов… Клип группы Крестная Семья стоил сорок тысяч долларов, который никуда не пошел. Все заработанные деньги реинвестировались, либо занимались периодически. Это жизнь такая была. Где-то занять, что-то пообещать, потом отдать невовремя. Но группа при этом жила. А первые нормальные деньги мы получили за переиздание “Трехмерных рифм”. CD-Land заплатил бешеные по тем временам 100 000 долларов.

Чей вклад был больше — группы или продюсеров? Кто в чем участвовал?

Не, смотри — группа много чего хотела. В принципе, много чего хотела правильного. Но иногда не дать сделать лучше, чем сделать. Сейчас Влад, безусловно, является профессионалом. В тот момент у них было очень много желания быть как Wu-Tang Clan, делать то, это и пятое-десятое. А наша задача была всячески этот процесс направлять. И сфокусироваться только на том, что нужно. Потому что индустрия только формировалась. И то, что тебе говорят твои поклонники или твои кореша, вообще никак не соотносится с тем, чего ждет рынок и что он реально в этот момент может употребить.

Разница между маленьким артистом и большим артистом в чем: маленькому артисту как маленькому ребенку нужно уделить очень много времени, чтобы это выросло. А большому артисту надо очень много времени, потому что он next level и вокруг него много чего нужно делать. Мы старались отбросить все маленькое и сфокусироваться на самом главном.

Что не получилось тогда, о чем жалеешь сейчас?

Не жалею вообще. Все получилось, как получилось.

Для чего все же нужно было запускать Rap.ru?

Свое собственное средство массовой информации, все. И с самого начала мы понимали прекрасно, что если мы будем писать только о своих артистах, это путь в никуда. Поэтому важно было сделать площадку, на которую все получили бы доступ. Я никогда не принимал всерьез мнения в сети о том, что мы влияли на редакционную политику, кому-то закрывали шлагбаум. Мы всегда были открыты для всех, просто некоторые были настолько ленивы, что не могли элементарно новость прислать. Rap.ru это был самый открытый ресурс, который можно представить себе в шоу-бизнесе. Где каждый мог быть услышанным и не опущенным какой-то желтухой.

Как вы подписали Смоки Мо и не подписали Krec?

Они одновременно приехали из Питера. Влад, наверное, их песни показал. Krec мы тоже послушали, но я не могу сказать, что это был вау-эффект. А вот Смоки такое впечатление произвел. А приехали они вместе и, я помню, очень активно Фьюз переговаривался. По-деловому. Смоки минимально участвовал. Ну а что, мы потом просто переговорили тет-а-тет и решили, что надо работать. Но с “креками” была история простая. Аркадий всегда бился за стиль. И альбом “Нет волшебства” он хотел выпустить со своим дизайнером, с хорошей обложкой, чтобы привлечь к этому внимание, задать стиль определенный. А Krec уперлись и хотели свою обложку, которая была не в рэп-стилистике, а в стилистике книжек Толкиена. И по любому поводу от фотосессии до того, в чем группа будет выступать, это было одно сплошное сопротивление. Я не стану рассказывать, из-за чего все совсем развалилось. Скажем так, на фоне отсутствия общего языка в какой-то момент решили не продолжать сотрудничество.

Почему альбом Смоки Мо “Кара-Тэ”, к которому с таким пиететом относились внутри субкультуры, не показал никаких коммерческих результатов?

Я думаю, просрала дистрибьюция. В тот момент лейбл Respect Production не был лейблом в полном смысле. Потому что дистрибьюцией контента все равно занимались большие компании. У них сидят менеджеры, которые обзванивают потенциальных клиентов, разговаривают с ними о заказе.

Звонят условному владельцу магазина в Кемерово?

Да. И это звено вообще не понимало ценности релиза — и не донесло. Наверное и мы, в свою очередь, не донесли до них. Мы ездили на встречи и рассказывали что-то им там. Владельцы компаний были хорошие ребята и прислушивались. Момент в том, что когда доходит до реализации эти маленькие звенья часто губят все. Но это не помешало тогда Смоки Мо все равно всколыхнуть жанр.

Сколько зарабатывали артисты в то время?

В какой-то момент концерт группы Каста стал стоить 3000 долларов. Это было много — начинали мы с 600. Еще и количество концертов выросло, так что какие-то деньги появились. Но, опять же, заработок ли это? Да нет. Когда так много людей внутри банды, а еще надо делиться, то на всех не очень сильно хватало. У Касты дела пошли лучше после нашего участия.

Там история простая. Мы же круто расстались, потому что они стали собственниками 100 процентов своих прав. Потому что мы могли продать в тот момент ту долю, которую имели с Аркадием — в тот момент мы уже были равными партнерами — мы могли ее продать кому угодно. Любой компании-дистрибьютору. Которые, в принципе, торговаться за это могли, потому что по условиям контракта оставалось какое-то количество альбомов у группы Касты. Но мы так не сделали. Мы предложили долю группе за очень номинальные деньги. И как только они стали владельцами своих прав, у Влада появилась бешеная энергия и желание отбить вложения, которые он сделал. Он стал человеком, который вытащил группу Каста туда, где она сейчас есть. Мы, опять же, классные ребята и много сделали, но глобально артист потом сам себя вытащил, куда нужно.

Это было прямо перед выпуском альбома “Быль в глаза”?

Мы на нем копья сломали! Я был между молотом и наковальней, поскольку с Аркадием в тот момент всем тяжеловато было общаться — всем. Когда ребята принесли материал, он требовал доработки. Но они плохо слышали [наши доводы]. Я во многие песни полез. Пытался донести, чего мы хотим. Аркадий уже не хотел общаться, потому что ему казалось, что его не слышат. Я оказался вот этим переговорщиком. В итоге “Быль в глаза” вышел с нашими правками, которые, я считаю, сделали его много сильнее. Но без нас.

Правда, что Баста мог стать вашим артистом?

Да, к нам приезжал Жора переговариваться об этом. Предлагал даже не только, чтобы мы дистрибьютировали, но еще и денег под это найти. Но что-то мы… Ну, то есть, непонятно было происхождение этих денег. И, честно говоря, нас это смутило. Вася-то нам понравился. И мы видели перспективу в этом шансон-рэпе, если так можно выразиться — а у него тогда репертуар немного другой был, в духе песни “Мама”.

Еще не “Как плачет весна”, а более дворовое?

Да, что-то приблатненное. Я так скажу, что те ребята, которые его в итоге подписали, проделали гигантскую работу и сыграли роль в становлении артиста.

Вы первыми подписали Noize MC. Расскажи об этом.

А, да. Честно, я не помню всех нюансов, но у нас появился в партнерах Гриша Зорин. Он привлек инвестиции. Требовалось какое-то развитие. В этот момент происходит следующее: то ли участвовала Каста в “Сникерс Урбании”, то ли еще что-то, но они приехали и сказали: “Есть хороший парнишка, прикольно фристалит. Вот телефон”. Я позвонил, пригласил его. Он пришел, с гитарой, на кедах и широких штанах. И начал ставить песни. А потом еще и играть на гитаре. Тот самый момент, когда ты понимаешь, что он не должен уйти без контракта. При том, мне Аркадия с Гришей пришлось убедить в том, что это нам нужно. И я устраивал танцы с бубнами, чтобы убедить партнеров в том, что у нас неограненный бриллиант. А почему танцы с бубнами, потому что материал был в плохом качестве, записанный в наушник вместо микрофона. В итоге рост у Noize MC был феноменальный. Он практически сразу привлек к себе внимание.

Но его становление происходило уже без вас?

Нет, мы сыграли роль. Смысл в том, что с Гришей не удалось посотрудничать нормально. Мы решили расходиться. Встал вопрос о том, что он привлек инвестиции. И он предложил свой вариант — уйти с Noize’ом. Тогда бы мы не возвращали вложенные средства. Мы предоставили выбор артисту. Гриша, конечно, презентабельнее выглядел в тот момент. В общем, артист ушел по своей воле, сам сделал выбор, с кем ему продолжать работу. Но я считаю, что на первоначальном этапе, конечно, мы здорово ему помогли.

Чтобы закрыть тему подписанных и неподписанных артистов: вы же хотели работать и с мало кому известным на тот момент рэпером Гуфом?

Конечно хотели. Ну а что, талантливый парень. Весь на респекте. Шыма называл учителем, прямо вот так. А потом происходит неожиданность. Когда мы уже договорились о том, что альбом “Город дорог” будем выпускать у нас, он подписал контракт с какой-то семьей. А потом переподписал с кем-то еще.

Мне Леха как творческая личность нравился всегда. Но влезть в его голову в принципе не представлялось возможным. Как можно сегодня договариваться с человеком об одном, а потом узнавать, что он с кем-то подписался? Хотя определенные вещи были сделаны с нашей стороны уже. Например, песню “Моя бабушка читает газету “Жизнь” я отнес на радио.

Ты придумал “Битву за респект”?

Я придумал по заказу канала Муз-ТВ. Вышло как — на лейбл позвонил Слава Кормильцев, на тот момент партнер Игоря Крутого по каналу Муз-ТВ. И позвал нас с Аркадием к себе. Он сказал, что хочет развивать хип-хоп направление. Что у них есть Тимати, но он бы не хотел давать “тарелку” премии Муз-ТВ в номинации, где есть один артист. На первой же нашей встрече он сразу же взял клипы группы Каста в ротацию на Муз-ТВ, что до этого казалось чем-то невозможным.

Потом он обратился ко мне еще раз и попросил придумать программу о рэпе. Я написал механику, придумал название. Но этот проект не состоялся. У канала сменился владелец. И спустя, наверное, два года моя бывшая девушка, работавшая на Муз-ТВ, звонит мне: “А не ты “Битву за респект” придумал? А то канал собирается ее снимать”. Права на сценарий были мною защищены и в РАО, и нотариально. Поэтому я позвонил на канал и спросил: “Как вы собираетесь запускать передачу, сценарий и название которой принадлежат мне?” Там очень сильно удивились и в испуге пригласили меня на встречу. Она происходила в ресторане Twin Pigs, неподалеку от телецентра в Останкино. Лето, я в шортах и с рюкзаком, там — юристы в костюмах и с галстуками, продюсеры, куча народа. И говорят: “А денег нет”. Я сказал, что если бы я хотел денег, то я сначала дал бы вам это выпустить — а так я хочу непосредственно принимать в этом участие.

С тобой одним это обсуждали или вместе с Аркадием?

Нет, я один это обсуждал, этот проект мой был. Аркадия я позвал спустя какое-то время, когда я подумал, что получится крутая штука, если подключить Rap.ru. А до этого я же был совладельцем Rap.ru. И моя история была простая — мне надо было на что-то опереться. Поэтому я пришел к Аркадию и сказал: “Я опять хочу в долю, но для этого нужно, чтобы ты меня поддержал с моим проектом”.

Когда ты понял, что получилось что-то успешное?

Да ни хрена не было этого понятно. Чтобы ты понимал, моя идея выглядела не так. Она выглядела как настоящее шоу. А когда мы снимали эту “Песню года 86”, я имею в виду первую “Битву за респект”, какая она была стыдная в плане декораций, механики и так далее. Другое дело, что она показала самый высокий рейтинг по Москве. И становится ясно, что мы сделали по картинке шляпу, но рейтинг — это рейтинг. И нам тут же говорят, что будет второй сезон, потому что на него уже нашелся рекламодатель в лице “Балтики”. Хотя мы еще не успели отдышаться.

Но ты во втором сезоне уже не участвовал.

Я подготовил всю его концепцию, но просто Аркаша — очень тяжелый тип. В какой-то момент он стал работать настолько первым номером, что перестал слышать что-либо вокруг. Я развернулся, вышел и сказал: “Гори оно все огнем”. Но факт в том, что канал, после того, как он поработал на втором сезоне с Аркадием, связался со мной и сказал: “Мы очень хотим, чтобы ты делал третий проект”. Я спросил: “В чем подвох?” Мне сказали, что нет никакого подвоха, но есть обстоятельство: нет спонсоров, а есть министерство здравоохранения и социального развития Российской Федерации, которое считает, что этот проект близок к донесению информации для молодежи. И надо сделать так, чтобы он состоялся. Я спросил: “А что Аркадий?” Мне ответили: “Мы не хотим с ним работать, потому что мы не сможем эту идею с ним реализовать в силу того, что есть обстоятельства для него неприемлемые. Ну и вообще с ним невероятно сложно”. Я сказал: “Ок, но это будет дорого стоить”. И объявил гонорар, который мне казался… Я долго думал, какую сумму назвать, и наконец выдавил из себя цифру. Не скажу какую, очень много. И они согласились.

И я апгрейдил идею третьего из “против алкоголизма и табакокурения” в “за здоровый образ жизни”. Я сказал тогда, что рэперы не будут выступать против. Но лучше мы зададим тренд за здоровье. И в этом смысле мы опередили время, потому что этот тренд реально появился в рэпе только через несколько лет.

Кто привел Путина на программу?

На самом деле мы думали, что приедет Голикова. Это министр здравоохранения тогдашний. Потом появилась идея пригласить президента — Медведева на тот момент. Канал снял на базе выпущенных передач нечто вроде социального ролика и передал в администрацию президента. Но пришел отказ, и про эту тему как-то забыли. Пока Голикова на совещании министров не передала диск лично Владимиру Владимировичу. И пришел ответ. Тогда он был премьер-министром, но все понимали дальнейший контекст. Каково же было удивление, когда мы узнали, что ответ положительный, что он приедет на съемку и будет вручать призы.

Пришлось снимать отдельный финал, который проходил в отдельном павильоне — все свежевыкрашенное, красивое. Там я впервые увидел, как ФСО работает. Когда зашторивали окна в соседних пятиэтажках и вообще сказали не открывать окна, потому что работает снайпер. Но даже дело не в этом, это просто методы работы.


Шел по кругу повтор одного и того же финала. Все делали то же самое, чтобы он сразу попал в атмосферу. Когда я вдруг увидел рэперов-переростков в зале… Я еще подумал, что у нас были студенты собраны. И в какой-то момент я увидел людей на две-три головы выше. В худи, в кепках. Так я впервые увидел, как это работает — не просто бездумно, а пытаются в environment погрузиться.

Перед основной съемкой мы поздоровались. Он спросил, что буду делать я, я сказал, что буду выносить призы, а вы будете их вручать. Он сказал “Да-да, круто”, ощущения были, как будто мы с артистом перекинулись словами перед шоу. В итоге он все четко сделал, ничего не забывал, просто спрашивал на ухо имена какие-то.

То что фронтмен вашего лейбла имеет такую звучную политическую позицию, накладывает обязательства на артистов и сотрудников?

Нет. Я думаю просто, что у нас определенная школа воспитания внутри.

То есть, накладывает?

Нет. К нам не попадают люди, которые готовы… У нас, короче, нет политически ангажированных людей внутри компании. Точно абсолютно. И все настолько увлечены делом своим, что я ни разу не слышал даже кулуарных разговоров про согласных-несогласных. И у нас скорее общественно-ориентированный лейбл. Стараемся не только быть частью общественной жизни, но и всячески развиваем у молодежи стремление стать успешными, иметь цели в жизни, акцентируем внимание на здоровом образе жизни. Мы поддерживаем курс руководства страны.

Во всем согласны с ним?

Каждый может иметь свое частное мнение. Просто никто не говорит, что кто-то из артистов делает что-то не так.

Такой вопрос щекотливый, касающийся заимствований. Что начиная с клипа “Туса”, где была прямая ассоциация с треком “Clique”, до нынешнего момента, когда выходит фильм, который очень похож на другой фильм.

Да, по поводу заимствований. В один момент в музыкальной индустрии всегда появляется определенный тренд. И его все культивируют. Для нас почему напрашивается такое сравнение — потому что есть западный большой хит. И есть российский хит, который его напоминает. На Западе же треков и клипов плюс-минус таких же очень много, поэтому сходства не так бросаются в глаза. Да, очень часто мы двигаемся с помощью каких-то референсов. Но это не значит, что последние клипы, которые мы производили, начиная от “Бери свое” и заканчивая “Вертолетом”, на что-то похожи. Это самостоятельные арт-работы. Просто под определенные задачи есть определенные режиссеры, которые вот так видят — многие из них ориентируются на западный продукт.

Что касается фильма. То что хотели мы снять и то, что сняли они, имеет немножко разный подтекст. Тим хотел снять хаос творческого процесса. И когда люди пытаются это объяснить, он пытался объяснить это так, что объяснить это невозможно. Это как сон. А фильм Gambino он вообще другой. Да, естественно, мы его видели! Но я бы не сказал, что Егор Абраменко снял кино в точности напоминающее фильм Гловера. Мне так не кажется, что мы сняли плагиат какой-то.

Три вопроса: на твой взгляд куда все движется в жанре, в шоу-бизнесе и, в связи с этим, — куда движется компания Black Star?

Честно скажу тебе — вообще не слежу за жанром. Все последнее, что слышал — говно унылое. Знаешь, круто, что мой электронный адрес нигде не указан. Никто не знает, что мне нужно отправлять песни. Поэтому существует некий фильтр из сотрудников компании, артистов и так далее. И если кто-то приносит что-то интересное, естественно, я на это сразу же обращаю внимание. Я очень доверяю пространству вокруг себя.

По поводу шоу-бизнеса — даже радиостанции заявляют, что готовы что-то менять. Можно привести в пример появление трека Мота и Виагры, например, или Егора Крида на радио. Сейчас то конечно все скажут “Это же поп-хит”. Да, нифига. Это трек-выскочка. А до этого песня “Надо ли”, еще более нишевая, играла на “Русском радио”. Это говорит лишь о том, что самобытные артисты могут быть интересны. Просто нужно уметь получать обратную связьи не реагировать: “Формат — значит, зло”. И искать компромисс, как мы делали с группой Каста, отрезая куплет от песни “Не забывай свои корни” — потому что не может в эфире канала звучать 6-минутная песня, это не Wu-Tang Clan, здесь нет такой культуры — и оставляя самую эффектную часть песни, и снимая клип на нее. Точно так же и здесь. Есть правила. Ты приносишь песню на радио — она не может быть без припева. Ты можешь поставить такой трек на альбом, без проблем, но хит-сингл должен быть выверенным. Хит-сингл это двигатель интереса людей к творчеству в целом. Сегодня ты работаешь на аудиторию условно в 500 человек. Вышел хит-сингл — ты себе не изменил, продолжая делать крутое творчество, просто к нему теперь приковано больше внимания.

Что касается компании Black Star. Сейчас мы готовим новые классные хит-синглы, развиваем историю больших сольных концертов артистов, новые альбомы. Так что вам просто надо следить за новинками. Делать это будет гораздо проще в силу того, что новинки будут громкими.