L'One: "Она должна закончиться и наши должны победить"

На ютуб-канале L'One вышло интервью с ним. Интервьюер — Сэм Адегбие.

Большой фрагмент интервью был посвящен политическим темам. Вот о чем там говорилось.


— Ощущаешь ли ты себя ролевой моделью для грузин, что тебе пишут в директ?

— У меня складывается ощущение, что я чужой для них. Чем больше разгорается конфликт, который сейчас происходит, тем больше из Грузии требуют от меня позиции. Которую они, возможно, не примут.


— Ты выкладывал пост "Отстаньте от меня те-то, те-то, те-то". Чем была вызвана реакция?

В ТЕМУ: L'One: "(Отстаньте) со своей Украиной, Грузией, геями, культурой отмены"


— Люди не представляют, что происходит под моими фото и в личке. Какие слова пишут люди, чего они желают мне и моей семье. Несмотря на долгий опыт с шоу-бизнесом и хейтом, я иногда не нахожу в себе сил просто перевернуть страницу, удалить сообщение, забыть. Потому что близко воспринимаю.

Это было такое сообщение, где люди предлагали мне заткнуться и не сметь говорить о Грузии. Не сметь считать себя грузином. Говорю дипломатично, не хочу произносить вслух все, что я читал.


— Ты бы хотел, чтобы люди в дальнейшем не ожидали от тебя комментариев о политических событиях в Грузии и России?

— Я бы хотел, чтобы люди ожидали от меня нового альбома, нового концерта, какого-то перформанса.

Я не хочу, чтобы главенствующим было их желание, чтобы я выразился. Мне есть что сказать. Но либо я это скажу, когда посчитаю нужным. Либо когда точно сформулирую, что хочу сказать. Потому что я публичный человек — и я должен? Нет такого. Это ошибочное мнение.


— Почему ты не уехал из России после 24 февраля?

— А зачем? Я не понимаю, почему я должен уезжать из страны, которую люблю. Из страны, которая меня вырастила. Что, во время войны в Афганистане люди уезжали? (В СССР действовали выездные визы, поэтому гражданин СССР не мог уехать за границу — Прим. The Flow).

Я вообще не считаю правильным в сложных ситуациях бросать людей. Своих людей. Якутяне, москвичи, россияне — они оказались в сложной ситуации. Это моя страна. Мы справимся.


— Какая твоя политическая позиция в данные момент?

— На каждое поколение выпадает своя война и свое горе. И каждому поколению приходится делать определенный выбор. И мы не исключение. Но моя позиция очень простая. Я сомневаюсь, что существуют люди, которые хотят войны.


— Это огромная ошибка.

— Слава богу, в моем окружении таких людей нет.


— Сегодня таких людей пруд пруди.

— Когда мои друзья находятся по одну из сторон баррикад, я не могу позволить себе не выступать в поддержку их действий. Потому что я хочу, чтобы они вернулись к своим семьям, все эти отцы, сыновья, братья. И только после того, как это все закончится, рано или поздно, я наверное позволю себе поговорить откровенно.

Но пока не закончилось, считайте, что я сижу в одном окопе вместе с человеком, с которым я играл в баскетбол. Который находится там. С человеком, с которым я разделял стол. С отцом моего близкого человека, который находится там. Я не могу позволить себе этого. Я очень четко делю понятие предательства.







— С точки зрения политического курса России как государства, ты больше поддерживаешь, больше понимаешь, или больше не поддерживаешь, больше не понимаешь?

— Очень сложно ответить в одном или двух предложениях. Потому что геополитика, которая сейчас происходит, она намного шире. И игроков на шахматной доске намного больше, чем Россия и Украина.


— Но каждый человек, я уверен, плюс-минус определился со своей позицией. То есть, безусловно, мы не видим весь стол, но тем не менее. Поэтому я и спрашиваю — ты больше поддерживаешь и понимаешь или больше не поддерживаешь и не понимаешь?

— Мирное небо над головой существует в том месте, где есть люди, которые могут это обеспечить. Мирное небо над головой людей существует только там, где это небо есть кому защитить. Поэтому, если углубляться в весь этот конфликт, я не хочу, чтобы война пришла на порог моего дома и моей семьи. И это моя позиция. Она должна закончиться и наши должны победить. Либо она должна закончиться за столом переговоров.


—Как ты объясняешь своим детям то, что происходит сейчас?

— Я им говорю, что идет война. Во время войны гибнут люди. К сожалению, гибнет очень много мирных людей.


— Ты потерял друзей в Украине?

— Да, много. Единомоментно.


— Ты пытался удержать эти взаимоотношения?

— Не. Там же ты должен стать хорошим русским. Ты должен однозначно выбрать сторону. 24 февраля вдруг я стал одним из. Все мои попытки выстроить эту коммуникацию, показать людям, что мы можем жить вместе, общаться, любить друг друга — как будто их не существовало. Все резко отвернулись. Сначала я списывал это на страх, на стресс, на ненависть, на импульсивные реакции. Но по прошествии времени, когда это никуда не делось… У тебя должно быть свое мнение?


— Если бы ты оказался на той стороне — исходя из твоих ответов, ты бы поступал точно также.

— Да, но я бы тогда с 2016 года не вел себя так, что я твой друг, "но ты же понимаешь". "Мое молчание, что мое правительство убивает других людей — это же не я". Это достаточно странно.


— Ты же понимаешь, что для них ставки выше, для них ситуация выражена по-другому, поэтому и реакция сильнее. Поэтому и крайности больше. Для кого-то это ситуация отодвинуть, а для кого-то это ситуация выжить. Поэтому и реакции другие.

— Не забывай, пожалуйста, что эти люди по обе стороны баррикад. Что такие же люди страдают в Донецке, страдают в Луганске. Почему я должен делать выбор между этими мирными людьми и теми мирными людьми? Чья-то жизнь что ли лучше? В моих песнях краеугольный камень это мир, общение разных культур. Почему от меня требуют выбора? Мой выбор — чтобы это как можно быстрее закончилось.


— Ты за это молишься?

— Не каждое воскресенье, но я присутствую в церкви. И да, это, наверное, то, о чем я думаю постоянно. И хочу, чтобы это закончилось.




А вот интервью целиком