Тексты
Текст: Николай Редькин

Альбому “Марабу” пять лет. С него начался ATL, каким его знают многие

Время переслушать альбом — и почитать про него.

Есть фотография: 2015 год, лето, ATL сидит на студии со Скриптонитом: “Прицениваю новый альбом Адиля”. До “Дома с нормальными явлениями” остаётся несколько месяцев, до собственного альбома Сергея Круппова “Марабу” — чуть меньше. Обе работы, однако, объединяли не приятельские отношения их авторов, а кое-что другое.

Это были рэп-альбомы, которые звучали не как рэп-альбомы.

Если на вышедшем в начале 2015 микстейпе “FCKSWG x За упокой” ATL еще пытался трэповать, то на “Марабу” он вместе с командой саундпродюсеров пошел делать новый звук. Это был не первый раз, когда он обратился к электронной музыке (все три части микстейпов “FCKSWG” так или иначе заглядывали на ту территорию), но именно здесь он перестал топтаться на пороге открытий и решительно шагнул вперед.




“Марабу” — один большой развивающийся брейк, праздник ломаных ритмов. Его сухая, механическая драм-секция очень идет песням, главные герои которых — роботы, астронавты, психи и трупы. За джангл и прочую бериаловщину на альбоме отвечали Dark Faders. Другой продюсерский дуэт Salad Killaz сделал для альбома все EDM-боевики (например, “Демоны”, которые и сейчас играются на концертах ближе к финалу, вместе с главными хитами). Самый нетипичный трек (“Крокодил”) принадлежит битмейкеру Ритмо. На нем ударные упрятаны куда-то совсем далеко, и большую часть трека ATL читает просто под синтезаторный эмбиент.

У ATL долгое время была и до сих пор есть репутация рэпера, наполняющего свой рейв книжным словом. Возьмите заглавную песню — она про то, что буквы торкают покруче любых наркотиков. Отчасти это правда: быстрого прослушивания “Марабу” хватает, чтобы обнаружить в Сергее поклонника книг “оранжевой серии”, где издавались Паланик, Уэлш и прочие. Сам он относился к этому иронично и отрицал слишком уж сильное влияние Уэлша на творчество, хотя тот, судя по всему, занимал в его голове порядочное место: его книги дали название не только альбому, но и собравшемуся вокруг Сергея объединению.

К “Марабу” не нужны аннотации на Genius или где-то еще, но по нему правда можно составить себе книжную программу на год, причем самые интересные отсылки — не поданные в лоб, а спрятанные поглубже (“мы все здесь на фабриках осы”, “войти в тело девы непорочной своей цельнометаллической оболочкой”). Все же слушать альбом надо не ради них, а ради поэтики Сергея. Его слог был оценен по достоинству еще до выхода “Марабу”; большим поклонником был Оксимирон, который, послушав “Ареолу”, писал про ее автора: “прямой наследник символистов ХХ века”.

Один герой андеграунда говорил, что в России пляшут под слова, “Марабу” хорошо реализовал это на практике. Причем и плясок, и слов тут ровно пополам, и одни не мешают другим.

“Марабу”, став творческой высотой ATL, определил его звучание на годы вперед: следующие номерные альбомы “Лимб” и “Кривой эфир” развивали тему танцев на руинах. И не только ее. В “Марабу” можно услышать начало того фолкового элемента, который раскроется чуть позже (“крутим-вертим жернова”, “там в сторонке курит леший, за рекой растает нежить”). Здесь он еще взят “на вырост”, хотя автор внедрял его осознанно: в интервью “Афиши” он называл альбом “фьючер-шансоном” и говорил о влиянии Хоя с Михалком. Референсы казались странными, но когда через два года Сергей сделал песню “Гори ясно”, а через четыре года запел как Хой, то ничего удивительного тут уже не было. Человек до максимума развил идеи, заложенные в самом начале.






“Марабу” открыл “переворотный” ноябрьский сезон 2015, когда в русском рэпе вышло сразу несколько больших альбомов, наделённых концепциями. Если Оксимирону “Горгород” дал всю положенную медийность и чуть ли не статус живого классика (не только даже в музыке), а Скриптонит своей работой сильно повлиял на молодые умы (вы легко назовете артистов, которые стали читать сквозь зубы, посчитав это главным художественным приемом), то ATL так и остался одиночкой. В 2015 его успех был неочевидным, как и успех многих коллег, но песню “Это любовь” хотя бы можно было представить на стеночках Вк, а вот джангловый научно-фантастический альбом про ядерный апокалипсис — ну вы понимаете, да?

Казалось, что в лучшем случае эта музыка будет прокачивать среднего размера клубы (стриминг в то время точно не мог накормить независимого музыканта), кто же знал, что она доведет Сергея до многотысячных площадок, а на концертах будут запалы и фанатский движ. За эти пять лет он стал не поп-звездой, но объектом культа, пусть и большого, выбрав такую тактику сам. За все это время он дал ровно одно интервью, выступил в “Вечернем Урганте” ноль раз и не пошел к Дудю, хотя тот неоднократно респектовал.

Андрей Никитин в нашем подкасте высказал интересную, хоть и спорную мысль, что идеи ATL получили развитие у других людей — в частности, он косвенно повлиял на новую волну поп-рейва. В этом смысле его дети — GSPD и (pun intended) Дети Rave, взявшие у Сергея не столько изящество слова, сколько общую идею рейверской контркультурности, выраженную, например, в том, что можно нарушать все запреты.

У альбомов, которые пишутся без прицела на тренды, как правило более долгая жизнь — и стареют они намного красивее. Какие-то работы, выпущенные в 2015, сейчас слушать непросто, но с “Марабу” все пошло по лучшему из сценариев. Отдельные строчки, вроде тех, что про тверкающих пчелок, к 2020 году могли затереться, но сам альбом все еще монолитен и существует как будто вне общей системы координат — в той самой вселенной, которую так детально выстроили его авторы.

Friendly Thug 52 NGG живет на студии. Канье ненавидит всех (даже собственные альбомы). Как Замаю перестать быть злым
Обсуждаем группу Kunteynir, личность Паши, а также наши пересечения с ним в жизни
Воссоздают события последних недель жизни Паши Техника и всей его творческой биографии