"Не хочу жить после ядерной войны": Mnogoznaal про тревожность, бога и мобилизованных друзей

Mnogoznaal — один из немногих артистов YungRussia, сохранивший и преумноживший интерес к себе после распада объединения. А когда из Dead Dynasty с шумом уходили участники (Saluki, White Punk, Jeembo), он предпочел остаться с Фараоном. Про его музыку часто говорят эпитетами "темная", "погружающая", "шаманская" — в ней много абстрактного, не очень много конкретики. В прошлом году он выпустил альбом "Клуб без танцев" — самый мрачный в его карьере, написанный по мотивам последней пары лет, пускай прямо это особо и не проговаривается.

Почему нет ностальгии по YungRussia, что сейчас с Dead Dynasty, хейтеры, транквилизаторы, синдром самозванца и про что "Клуб без танцев". Об этом и не только — в большом интервью The Flow.

МИСТЕР ПЕРЧИК, НАТУРАЛЫ В КАМИНЕ И ОСТРОВ ПЕДОФИЛОВ

— Что такое Мистер Перчик?

— (смеется) Это студенческая премия. Я очень плохо учился первые два курса в университете, а потом каким-то образом под конец второго курса поправил итоговые баллы. И университет решил за это вознаградить. И почему-то для меня это очень важно, я до сих пор таскаю ее с квартиры в квартиру. Это первый раз, когда меня в жизни похвалили.





— Недавно исполнилось 10 лет твоему мини-альбому “Марш слонов”. Откуда вообще взялась тема со слонами?

— Я был очень погружен в христианство, в тот момент еще протестантизм. Для меня были важны любые символы бога, а помимо рыбы это еще и слоны. Сейчас это уже звучит претенциозно.


— Что у тебя тогда происходило в жизни?

— Я жил в 13-ом общежитии города Ухта. Я в юности делал музыку, а потом посчитал, что это несерьезно и перестал. А в том году почему-то очень захотелось еще что-то записать. Но уже так, чтобы никто вокруг меня об этом не знал.

И я самостоятельно взял и сделал релиз. Написал биты, написал тексты, записался. А потом просто воля случая — я выложил его в сеть, со мной связались. Был такой паблик Mutant Funk — его администратор что-то в этом увидел и начал подтягивать меня на сборники этого паблика. И так появились первые слушатели.

Помню, было такое странное мероприятие. Оно проводилось в поселке Никель. Разные европейские представители музыки пытались бороться с плохой экологией и устроили фестиваль Dark Ecology. И мне написали как “начинающему представителю северного звука”, что зовут в этом поучаствовать. Я удивился. Еще и достаточно хороший гонорар выплатили. И я в первый раз подумал, что, видимо, чем-то серьезным занимаюсь, раз меня зовут куда-то и платят за это деньги.


— Я переслушал альбом и наткнулся на конспирологическую строчку, что это Кубрик снял высадку на Луну. А какая у тебя была любимая теория заговора?

— Мне нравятся все теории, которые касаются элит и оккультизма, просто потому что они достаточно сумасшедшие и интересные. Самая интригующая была, что где-то существует остров, где элиты покупают детей в сексуальное рабство. Но оказалось, что это правда (смеется).


— А откуда брались строчки про однополые браки, колготки с юбками и “натуралов чуть ли не суют в камин”?

— Это я интересовался тем, что происходит. Адженда, пропаганда новых ценностей. Я же из Печоры. То есть для меня это вообще дико. Было ощущение, что что-то странное навязывают. Поэтому я в своей музыке это выражал.

Кстати, удивительно. Это первое, что меня спросили, когда я приехал на тот самый фестиваль. Самый крутой, кто там был вообще, это был преподаватель Венской академии искусств. Когда про нее говорят, сразу упоминают, что туда не взяли Гитлера. Почему-то для них это очень важно отмечать. Короче, там меня все спрашивали про эти строчки. А мне казалось абсолютно нормально такие строчки писать. Мне казалось странным, что рэперы так часто надевают платья, юбки. Да и сейчас мне странно, если я кого-то в юбке встречу. Но это не консерватизм. Это просто человеческое удивление.

РАЗВЛЕЧЕНИЯ СЕВЕРА — ПРОДАВАТЬ ДУШУ ДЬЯВОЛУ, ХОДИТЬ ПО ЦЕЛИТЕЛЯМ

— На что похожи детские развлечения в Печоре?

— Я из компании, где по молодости увлекались оккультизмом. Скорее всего, это было максимально неумело. Я никогда не участвовал в каких-то ритуалах, я из очень православной семьи. А другие продавали душу дьяволу, кровью капали, контракты составляли, прочую хуйню делали. Глубокая провинция — развлечений нет, поэтому молодежь сама себе придумывает.


— С тобой происходили необъяснимые вещи?

— Это жесткий вопрос, потому что чего не ответишь, потом долбоебом можешь показаться. Я бы воздержался, если честно. Мне кажется, я не смогу ловко рассказать об этом. Неловко говорить, потому что все равно не поверят. Ну и какой смысл?


— Ну хоть людей со сверхъестественными способностями встречал?

— Это такая удивительная тема. Есть такая привычка у родных по случаю возить к целителям. И все, с кем я рос, у всех родные занимались такими приколами. И периодически человек действительно что-то проворачивает, что ты не можешь объяснить. Мне кажется, в 30 лет я перестал отрицать что-либо и подтверждать что-либо. Я помню целителя, к которому меня привезли, и он достаточно точно называл мои болевые точки. Я при этом старался не показывать, где у меня сильнее всего болит.


— То есть ты веришь в существование таких людей?

— Я искренне верю в бога. С детства и по сей день верю. Конечно, моя форма веры меняется с возрастом. И когда ты веришь в бога, ты допускаешь любой вариант развития. И допускаешь, что есть люди более одаренные, чем ты сам. Хотя опровергающих вещей тоже очень много. Это нельзя ни доказать, ни опровергнуть полностью. Касательно этого я остаюсь агностиком, допускающим любой вариант развития.


— Ты допускаешь, что у жены Фараона есть ведьминские способности?

— Я не буду про это говорить, мужик (смеется). Не могу ничего сказать.

"НОСТАЛЬГИИ НЕТ" — ВРЕМЕНА YUNGRUSSIA

— Какую музыку ты слушал, когда рос?

— Мне повезло, у моего отца был хороший музыкальный вкус. Пока он еще был в семье. Это в основном был балладный рок. Фил Коллинз, наверное, больше всего мне нравился в детстве. Я слушал весь русский рок. Я очень любил Король и Шут, Арию, ДДТ и Кинчева. Да и что угодно.

Первый рэп, что я услышал, был DMX. И у моего соседа в Пентагоне (район в Печоре — прим. The Flow) была дискография DMX, и я на болванки ее забил. Так и полюбил рэп. Из русского рэпа я рос на Многоточии. Потом появились Рем Дигга, MIDIBlack, the Chemodan Clan.


— А сейчас отслеживаешь, что происходит в жанре?

— Честно, гораздо меньше, чем когда-либо. Интерес уходит. Да и не способен я за всем этим следить, плюс не считаю, что вообще должен.


— Меня немного удивило, когда ты респектнул Скалли Милано.

— Во-первых, мне нравится, что он из провинции глубокой. Почему-то мне этого всегда не хватает. Меня радует видеть, как вылазят пацаны из глубинки. Во-вторых, он мне сам респектовал, что было приятно. В-третьих, то, что я у него слышал, меня очень сильно рассмешило — я сам делаю какую-то серьезную лирическую музыку, но я не умею писать так, чтобы это было смешно. А у него это талантливо.


— Давай про Dead Dynasty. Известный факт — тебя в объединение позвали Фараон и менеджер Даниель. А как они вообще про тебя узнали?

— Есть такой парень, Никита Гуньков, который позвал меня на микстейп “Original Russian Trap”, что-то такое. И я туда отдал песню “В масках по жаре”. Ребята услышали это и предложили вступить в ДД. Тогда они тоже все были начинающие.

Если посмотреть, мы все одновременно первый релиз выпустили. В один момент по всей стране где-то 20 человек двинулись по одному курсу. А мне было важно ощущение, что кто-то еще это делает, что-то кто-то еще этот звук хочет создавать. И так случилось, что мы все срослись в один момент и объединились в большую команду. Первый раз где-то через полгода я приехал в Москву и со всеми уже лично познакомился. Спасибо глобализации и новым возможностям. Мы же все в абсолютно разных местах были. Если бы не интернет, сидел бы я в Печоре, делал бы трещотки.






— Ты ведь на тот момент уже был в объединении Litalima. Чувствовал, что отстраняешься?

— На самом деле мы уже к этому моменту срались и расходились в видениях. Когда я вступил в Династию, я уговаривал Глеба позвать туда еще рэпера Tilmil, но они не соглашались его брать туда. Ну и как-то все стало еще сильнее разлаживаться. Жаль. Давно уже ни с кем оттуда не общаюсь.


— Ты легко влился в ДД и YungRussia?

— Нет. Я очень тяжело нахожу общий язык с людьми. Я достаточно душный. Но довольно быстро у меня появился друг, который и по сей день для меня друг, Гоша Visnu. А так не могу сказать, что еще с кем-то подружился. Я же пропустил второй тур YungRussia, потому что был на военном контракте. Но у меня и не было ощущения, что это моя компания. Да и думаю, что вообще мало у кого такое было. Ностальгии по тем временам нет. Но я благодарен за все, это было прикольно, нас всех подтолкнуло вперед.






— Ты рассказывал, что в первый тур отправился в паленой шапке Fred Perry. А у нее есть история?

— Я же с батей редко виделся. Приехал в Москву, говорю, что надо купить что-то на выступление. И батя меня привел на Савеловский рынок — у него там знакомый паленую одежду продавал. И он меня привел, эту шапку показали. Хорошая черная шапка, подумал я. Говорю: “Это паленка?” Он отвечает: “Да”. Вот и все (смеется).


— А почему с батей редко виделся?

— Потому что батя уехал, когда я маленький был. Потом как-то вышли на связь.


— То есть ты рос по большей части без отца?

— Да, но мне дедушка заменил батю. Мне, наверное, лет 10 было. То есть я не совсем маленький был. Я не переживал, не страдал. Вообще, из всей моей компании никто с отцом не вырос. У меня не было ощущения, что это что-то из ряда вон выходящее. В этом даже свой юмор есть — мы обычно шутим на этот счет. И я к отцу своему очень хорошо отношусь. Я всегда рад с ним увидеться.


— Про шапку-паленку поговорили. А какая у тебя была первая брендовая вещь?

— Вот честно, так похуй на бренды. Я в них не разбираюсь. Если на мне вдруг оказалось брендовая шмотка, то это абсолютная случайность.


— А на что ты тратил первые большие деньги?

— Я сразу начал в недвижимость вкладывать. Мне с детства объясняли, что если заработал большие деньги, надо постараться их сохранить. И мое первое серьезное вложение — это квартира, в которой я сейчас живу.


— Когда ты стал финансово независим?

— После выхода “Гостиница Космос”, но там еще... Я на новом альбоме расскажу, скорее всего, что происходило. Я не сразу стал финансово обеспеченным. Потребовалось время. Это просто такая подсудебная тема, которую пока что мы держим [в тайне]. Я так понимаю, что все лица завалили, пока что публично об этом не говорят.


— Было ощущение во времена YungRussia, что вы тут самые свежие и горячие?

— Думаю, у всех это ощущение было. Но про то время нужно сказать, что мы немножко другие были. Мы не были такие... Короче, я не хочу быть артистом, который ворчит на новое поколение. Я не хочу понимать новое поколение, но я не хочу как-то их тормозить или останавливать. Потому что все красавцы, наверное.


— А почему ты заговорил про новое поколение?

— Даже если мы были самыми свежими, то мы это не обсуждали. Мы были непонятны для большинства слушателей. И из-за этого, наверное, не было возможности мыслить о том, что мы самые горячие. Я думаю, что для нас было важно просто продолжать делать то, что делаем.


— Помнишь эмоции от первых концертов?

— Неловкое что-то. Я по природе своей такой человек, что не могу просто резко выйти на сцену и зажечь. Не знаю, скромность это или что еще. К тому же неуклюжий — если на сцене есть провода, значит, я рано или поздно споткнусь.

ЧТО СЕЙЧАС С DEAD DYNASTY, НАПАДКИ BOULEVARD DEPO

— Когда ты понял, что YungRussia заканчивается?

— Я в тот момент был в Печоре, меня просто поставили перед фактом. Но никакой грусти это не вызвало, потому что для меня была важнее Династия.


— Ты похож на бесконфликтного человека.

— Я просто ничего не выношу на публику. Конечно же я участвую во всех конфликтах. И иногда не без удовольствия. Я просто не хочу публично это делать.


— Когда в Dead Dynasty все начали ругаться, что ты чувствовал?

— Я валялся в больнице. И мне надо было где-то взять деньги на жизнь. Поэтому я это все воспринимал уже как неважные события.

Это вообще было очень странное время. Я только переехал в Москву и сразу попал больницу. Глубоко и надолго. И в этот момент начала рушиться Династия.


— Почему ты попал в больницу?

— Знаешь, почему я не люблю про это говорить? У меня и так достаточно серьезное заболевание — я бы очень не хотел, чтобы меня воспринимали через эту призму. И тем более бы не хотел жалости к себе.

Поэтому воздержусь от ответа.


— Давай тогда вернемся к ДД. Фараон в прошлом году поздравлял с десятилетием, произнес, что это только начало и все впереди. У меня есть сомнения.

— Это надо с Глебом обсуждать. Для меня Династия — это круг людей, с которыми я периодически общаюсь. Некоторые из них для меня очень дороги. И Глеб в том числе. Любой из них в любую секунду может мне позвонить, приехать пообщаться. Я могу приехать. Короче, я другими категориями об этом думаю.

Дай бог, чтобы Династия процветала. Дай бог, чтобы все было, как говорит Глеб. Но, если честно, я об этом так много не думаю. Повторюсь, для меня это человеческие отношения, а не бренд.


— Для меня это выглядит так — есть ты, самостоятельный артист, а остальные работают на бренд Фараона.

— У меня точно есть свой вектор. А по поводу остального я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.

Я это вижу как группу людей, некоторые из которых мне очень важны, а некоторых я почти не знаю как людей. Я понимаю, насколько сильно это объединение повлияло на мою жизнь. И в его отношении я мыслю не о будущем, а в целом. За все благодарен.





— Мы начали говорить про конфликты, ты сказал, что никогда не хотел выносить их на публику. Но один раз не вышло. Когда Депо поддел ДД со сцены.

— Видимо, я в хуевом настроении был. Я уже смутно помню свои эмоции, но в тот момент почему-то... Мне странным казалось это все.


— Он бывает вредным.

— Мы же не про детей говорим, а про взрослых типов. Некоторые старше меня. Я же не могу его позиционировать как вредного. Так про детей, про песика можно сказать. Лично мы это не обсуждали.


— Строчка “За отрицалой вижу голод до оваций” посвящена Депо?

— Я не думал об этом. Просто такую строчку написал про человека, который делает вид, что ему нихуя не надо, но на самом деле постоянно ебалом торгует, чтобы на него внимание обратили. Как хотите, так и (смеется)...

"ОДНАЖДЫ Я ЗВОНИЛ КОММЕНТАТОРУ THE FLOW" — ПРО ХЕЙТ И СИНДРОМ САМОЗВАНЦА

— А про кого строчка “А тебя, Илюха, бесит то, что я живучий”?

— Это просто знакомый, который не желает мне добра. Вообще не хочется об этом говорить.


— Так интересно же, что это за ситуация, про которую ты аж в песне написал.

— Мне передали, что он затронул меня, мы созвонились, поругались. Видишь, тут опять к моему заболеванию идет, а я совсем не хочу об этом упоминать. “Живучий” — это он мне скорую смерть пророчил. Детская хуйня.


— Как ты к хейту относишься?

— Бывают моменты, когда я сразу начинаю злиться, лезть в залупу. Моменты слабости. Однажды я звонил комментатору The Flow (смеется).


— Что за история?

— Мне неловко в 30 лет такое рассказывать. Долго не даешь интервью, а потом появляешься с рассказом, как ты, как долбоеб, хейтера искал.


— Даже Баста хейтера искал.

— Ну Баста и Баста (смеется). Мне не кажется это правильным. Это некрасивое поведение с моей стороны. Не хочу я быть таким человеком. Таким ранимым. Я не считаю, что это круто — не проглотить оскорбление.


— Ты же человек, со всеми бывает.

— Мне кажется, что когда в такой манере начинают разговаривать, как будто пытаются себе сделать образ опасного человека, а я не хочу пуха накидывать вообще. Я много загоняюсь, это правда. Может, поэтому лучше мне не давать никакие интервью.


— Насколько я понимаю, ты любишь в себе покопаться и синдром самозванца для тебя штука знакомая.

— 100% про меня. Но, честно, меня это не смущает. Мне иногда даже близкие говорят: “Ты себя недооцениваешь”. Я отвечаю: “Наверное, вы бы не хотели знать меня, который был бы слишком высокого мнения о себе”. Я нахожу объяснение тому, что у меня получается, в религии или удаче. Повезло и слава богу.


— То есть это не то, над чем ты бы хотел поработать?

— По-моему, это никак мне не мешает. Может быть, синдром самозванца — это дутый термин. Что это просто часть характера, природная скромность. Я если таких людей встречаю, они у меня вызывают уважение. Только больше убеждаюсь, что ничего менять не стоит.

ТРАНКВИЛИЗАТОРЫ, ТРЕВОЖНОСТЬ, МЕМЫ

— Как у тебя дела с транквилизаторами?

— Да это уже давненько было.


— Ты на альбоме читаешь, что не слез с аптеки. Значит, не давненько.

— (смеется) Я просто три года альбом делал с переменными успехами. И этот трек писался, когда еще были транки. Есть у меня плохая зависимость, которую я периодически способен перебороть — успокаивающие, которые помогали мне заснуть. Но это все равно было опасное увлечение. Я не знаю, сколько мне отведено, но не хотел бы умирать от транков, если честно. Сейчас все в порядке.


— От них были побочки?

— Не совсем, но у меня есть истории знакомых людей, которые сошли с ума из-за этого. Женщина, которая уже в достаточно взрослом возрасте была, сейчас находится на лечении.


— Это из-за таких историй ты решил бросить?

— Наверное, не из-за этого. Я просто не хочу быть зависимым от транквилизаторов. Ты посмотри, я курю как долбоеб. Все подряд, кроме травы (смеется). Мне не хватало еще каких-то вредных привычек.


— Не хочу душнить, но у тебя и так со здоровьем не все ок, чтобы столько курить.

— Скорее всего, какие-то проблемы из-за этого будут. Поверь, я много об этом думаю. И соблюдаю очень много вещей. Но боюсь, что от табака отказаться не смогу. Пробовал, пока что-то не очень получается.


— Ты тревожный человек?

— Да.


— И периодически пропадаешь из поля зрения. Последний такой случай — осень 2022 года. Продлилось около года.

— Слушай, это не из-за тревоги. Просто иногда не хочется вести публичную деятельность. Не знаю, понял ты или нет, мне не очень интересны побочные действия артистической деятельности. Поддерживать внимание к себе и тому подобное.

Мне очень повезло, слава богу, что у меня есть слушатели. И мне кажется, моя обязанность в этом случае — просто самовыражаться, насколько я способен. А пытаться бесконечно монетизировать свое ебало, если честно, не очень хочется.

Я вообще всю жизнь пропадаю надолго. Потом появляюсь. Раньше я думал, что есть правила игры — ты артист, ты что-то выпускаешь, а люди тебе подыгрывают и делают вид, что это важно для них. А потом я вернулся и заметил, что для моих слушателей это реально важно. Не хочу пренебрегать этим.


— Я пошарился по твоему телеграм-каналу. Меня прикалывает, что ты можешь запостить чей-то самодельный мем про себя и следом записать войс, как ты смеешься. У тебя есть любимый?

— Мне очень нравится, где мое лицо приклеено куда-то и написано, что я пропал, потому что уговаривал барабашку вернуть мне интернет. Меня очень рассмешило.

Да много мемов, которые меня смешат. Есть пацан, который ведет целый паблик “mnogoznaal как смысл жизни”. Я даже с ним разговаривал. Я говорю: “Мужик, я же долго не появляюсь. То есть очень сложно со мной бесконечно мемы делать. Зачем ты так сильно стараешься?” Он герой для меня на самом деле.






— Объясни мне мем про вентилятор.

— Я записывал песню “Светофор”, забыв выключить вентилятор в комнате записи. И просто рассказал об этом слушателям, что вот Дима, который занимался звукорежиссурой, для него была сложной задача свести этот трек, потому что там везде на заднем фоне вентилятор. И они сделали мем. Мне нравится.

ЗАЧЕМ СДЕЛАЛ ОБЪЕДИНЕНИЕ

— Давай поговорим про Дугу (объединение и лейбл, которое сделали Mnogoznaal и Гоша Visnu — прим. The Flow). Как пришла идея ее делать?

— Все последние годы я сотрудничал преимущественно с Гошей Visnu. У нас сформировалось видение, нам захотелось автономности, потому что в рамках Dead Dynasty нужно учитывать мнение других участников. И вокруг нас заодно появилось много людей, с которыми мы хорошо общались.

Мы создали саб-лейбл на Believe, но так-то это типичное творческое объединение — в Дуге даже мой одноклассник есть. Глеб однажды сказал, что так бы выглядела Династия, если бы я занимался подбором людей.

Часть состава Дуги — визуальщики, художники. Есть и артисты, на данный момент аудитория может знать Ваню 3.56 am, группу Kasha, Илью Basmat, то есть тех, кто регулярно выпускает музыку.


— А есть еще парень из Америки.

— Джейк Комодо. Году в 18-19 после “Гостиницы Космос” мне стал писать битмейкер из Америки, что ему очень нравится стиль. Мне очень польстило, я подумал, что многие копируют западный стиль, а тут американец спрашивает, можно ли ему делать биты в моем стиле. Мы общались, а потом он приехал в Россию. У него круто выходит рэп, сейчас пишет альбом.





— Расскажи про лого. Я когда его увидел, подумал про MF DOOM.

— Я фанат Дума и понимаю, почему люди часто так думают, но на самом деле маска Дума не принадлежит конкретно ему. Хотя его философия нам и близка. А наше лого нарисовал крутой художник Асет. Мы отталкивались от образа Иферуса (персонаж из вселенной песен Mnogoznaal, подробнее здесь — прим. The Flow), Асет добавил ему этнических элементов, это было оригинально.


— Пока что ты самый известный человек в Дуге. Есть планы сделать общий сборник?

— Такие мысли появляются, просто все в Дуге заточены двигаться самостоятельно: сами пишут музыку, сами ее сводят. Это вызывает большое уважение. Мне очень нравится команда, пускай я и допускаю, что мы много чего делаем пока что неумело.


— А есть понимание, что нужно делать, чтобы Дуга не распалась?

— У меня есть уверенность, что все команды рано или поздно распадаются. Просто люди на определенный период времени собираются, чтобы творить, а там уже воля случая. Можно, конечно, сажать на жесткие контракты, но мы таким не занимаемся. Если распадемся, то потому что в Дуге больше не будет смысла. А сейчас это отдушина — все делятся идеями и восторгами. Мне очень этого не хватало.

ЭТНИКА И ПРАВОСЛАВИЕ

— Давай подробнее поговорим про альбом. Я вижу иронию в названии “Клуб без танцев”, потому что по звучанию это очень танцевальный альбом.

— Я не знаю, насколько это танцевальный альбом. У меня просто название “Клуб без танцев” изначально означало что-то серьезное — клуб, где нельзя танцевать. Ну и клуб это ж не обязательно место, где танцуют. Клуб это ещё объединение. Ну и как раз появилась Duga.


— Расскажи мне про дуэт Kasha, который поет на альбоме.

— Моя мечта, реально, всю жизнь была добавить славянское пение. Многие слушатели русского рэпа не представляют, как круто может звучать этника. Моя девушка Даша очень любит слушать славянскую музыку. И современную в том числе. И она сказала, что вот в Москве есть такая группа Kasha. Я попросил менеджера связаться с ними и предложить выступать вместе. И они согласились. И мы как-то очень легко сработались.

Я с Крайнего Севера. Для меня важна тема глубокой этники. Я безумно люблю Россию, но нет такого, что я слушаю это, потому что это Русь. Я жил в общежитии с парнем, который занимался реконструкцией. В Ухте воссоздавали древнерусские бои — он сам себе кольчугу сделал, у него был огромный меч. Прикольный тип. И у него постоянно играла славянская музыка. И мне это искренне нравилось. То есть в общаге обычно бесит, когда кто-то включает свою музыку, но его мне реально нравилась. Не знаю, как это работает, но она у меня на всех уровнях откликается.




— Ты славянством или язычеством интересовался?

— Само собой. Но я никогда не участвовал в ритуалах. Это важно подчеркивать, когда мы обсуждаем такие темы.


— Ты православный?

— Я бы это обозначал просто как христианин. Это честное слово. Мне проще говорить, что я христианин, потому что я в свое время и в протестантской церкви для себя что-то почерпнул, и в православной тоже.

Я очень-очень верующий. Не помню, в каком возрасте я не молился. Я с самого детства ежедневно молюсь. И для меня это важная часть дня. Всегда молюсь искренне.

Правда, в большинстве случаев я не соблюдаю посты. Церковные службы посещаю достаточно часто. Меня год назад позвали петь в церковном хоре из-за тембра, но мне показалось, что слишком высока ответственность.


— На альбоме еще поет твоя девушка.

— Да, Даша Himmel. Она еще со времен “Гостиницы Космос” участвует на моих альбомах, мы вместе пишем музыку. Очень люблю ее голос.


— У нее нет желания самой писать музыку?

— Нет. И это вызывает у меня уважение.

ЧТО СО СВЕДЕНИЕМ АЛЬБОМА, ПРЕТЕНЗИИ РИСА ЗА ТВОРЧЕСТВО

— Как долго тебя мучили вопросом, что у альбома со сведением?

— Долго. Месяца два, мне кажется. Ну, я ничего с этим поделать не могу, понимаешь? Я уже объяснил людям абсолютно по-доброму, что вот так мне понравилось. Я же сразу признал, что наверняка там есть какие-то проблемы.

Дима, кто занимался звуком, это молодой пацан, с которым меня связали, когда мне срочно надо было свести “Гостиницу Космос”. Я наблюдал, как он из подростка становился востребованным звукорежиссером. Его подход мне близок — давай ковырять-крутить, пока не зазвучит. Получается ли это заебись? Спорно, очень спорно. Но я бы не стал выпускать что-то, что мне на слух не ложится.

Может, мы недостаточно профессиональные. Я не способен предсказать, как сожмется звук при выгрузке на площадки. Со мной это играет злую шутку. Я фанат многодорожья, то есть мне нравится писать много мелодий. На “Клубе без танцев” большинство мелодий написал я, а Егор занимался ударными. И я очень люблю нагружать мелодии. И это, само собой, представляет большую проблему для звукорежиссера. Потому что все это надо как-то уместить. Не знаю, учимся. Следующие релизы наверняка будут звучать лучше. Или... иначе.


— Претензии к сведению громче всех выразил стример Фломастер, канал “Риса за творчество”. Он послушал “Эти огни” и назвал говноедами тех, кому это зашло.

— Я тогда ничего не знал про Рису за творчество. Это во мне негативные эмоции вызвало. Я сказал, что это неприемлемо. Не стал как-то иначе разбираться, потому что началась бы вся эта индустриальная мишура — “ты неправильно понял”, вот это все.

А потом я посмотрел с пацанами выпуск разбора “Клуба без танцев” и местами был тронут, потому что, как кажется, он даже что-то прочувствовал. Поэтому негатива я сейчас не испытываю точно.

Это же человек, который на себя берет ответственность, влияет на мнение людей. Даже если они это не признают. Если его зрители воспринимают его как человека, кто действительно понимает все тонкости творчества и тому подобное, они будут пользоваться его аргументами в дальнейшем. И я надеюсь, дай бог, ему будет всегда удаваться быть максимально объективным.

"ОЧЕНЬ МНОГО ЗНАКОМЫХ УЕХАЛО НА ФРОНТ"

— Для меня главная эмоция альбома — ощущение, что все летит к чертям, и чтобы не улететь следом, тебе нужно заземлиться. В каком состоянии ты писал его?

— Мрачноватом. Когда этот альбом был закончен, я скинул столько мрачных настроений, что больше себя так не чувствую. Мыслил исключительно негативными вещами. Мне поэтому эта работа нравится, потому что она для меня звучит живой. Я удалил предыдущую версию альбома, потому что она была не настоящая. А это настоящий альбом.


— Когда была написана первая версия?

— Где-то в 21-м году. Мне тогда вообще было нечего сказать.


— А потом случился 22-й год.

— Всех это коснулось по-разному. У меня очень много знакомых уехало на фронт.


— Песня “Светофор”, строчка про Валентина, который вернулся без члена и стоп. Это реальная история?

— Это реальная история, только я имя другое написал.


— Знакомый?

— Да. Его мобилизовали. Очень молодой был. Самоубийством жизнь покончил.


— Строчка про телеграм-каналы с фотографиями убитых. Личный опыт?

— Реальные события. У всех так было, думаю. Я дальше говорю: “А тут опять уже ебаный люкс среди мажоров и шлюх”. Просто забавно, как люди определенный срок своей скорби отработали, и можно дальше проводить время как раньше. Хотя это и так всегда было в мире. Это же не что-то новое, но просто я этой строчкой описываю события вокруг себя.


— Ты думскроллингом страдал?

— В день теракта я точно думскроллингом страдал, потому что находился в 20 минутах от “Крокуса”.


— Какие были эмоции?

— Такие времена настали, когда любые слова кажутся мелкими, тихими. Хуево все это. Вот такие тупые формулировки гораздо правдивее, чем любые другие.


— Как ты спасаешься от новостной жести?

— Если честно, для меня важнее не читать новости музыкальной индустрии, нежели политические. Я, может быть, дошел до того уровня духоты, когда мне все кажется очень глупым.

Ты замечал, что, блин, мужики, которым уже под 40, ведут себя, как мы себя в 12 вели? Меня это так дизморалит, что ничего не хочется делать. Типа, в пизду это все.

А насчет других новостей. Я не могу сказать, что меня как-то травмирует видео с жестью. Мы с детства росли на таком, поэтому меня не травмируют видео, как кому-то отрезают голову. Если быть честным, меня травмируют конкретные истории, которые я знаю.

"Я ХОТЕЛ БЫ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ, КОТОРОМУ ПОХУЙ"

— У тебя никогда не было желания уехать куда-нибудь в лес?

— В лес? Да. Из России уехать ни разу не хотел. Я и так за границей ни разу в жизни не был. Знаешь, я посмотрел Россию, мне кажется, с достаточных сторон. С глубокого крайнего севера до элитных московских вечеринок. Мне кажется, я по-своему как-то смог чувствовать пульс страны. И мне нравится страна. Я хочу тут жить.


— Я почему про лес спросил. Ты в аннотации к альбому писал, что там есть красная нить — зов предков…

— Не, смотри, красная нить — это другое. Я, наверное, очень старомодный. Я оставляю очень много деталей, которые все равно никто не заметит. Раньше их находили, но сейчас перестали. Там красные нити в стиле того, что если слушать интро, то под конец вокал Каши становится электронным, а в конце релиза он с электронного переходит на живой, потом уходит в акапеллу, потом в звук воды. Всякие такие тонкости, на которые всем похуй (смеется).

Есть еще трейлер альбома, в котором очень много пасхалок. Азбука Морзе там даже есть. Мое поколение любило такую хуйню, но я отказываться от этого не буду, даже если никто не замечает.





— Человечество обречено?

— Мне нравится думать о конце света. Уверяю, я бы с удовольствием просто его встретил, потому что не хочу жить на Земле после ядерных ударов. Лучше умереть сразу. Я скорее всего помолюсь, обниму тех из близких, кто у меня есть рядом, и, наверное, быстренько вспомню, что у меня за жизнь была. Ну, точно покурю без зазрения совести (смеется). Может, транками закинусь (смеется). И встречу.


— Мне запомнились строчки ближе к концу альбома. “Все говорят, этому миру пизда / Не знаю, мой брат купил себе новые треники”.

— Многим моим друзьям настолько похуй на то, что происходит, что мне это по-своему нравится и подбадривает. Всю жизнь у меня настолько стойкие друзья, особенно те, с кем я вырос, что меня это вдохновляет по жизни. У них, знаешь, нет бессмысленной тряски лишний раз. Это что-то, чему бы я хотел научиться. Я-то еще из тех людей, которые могут даже не без удовольствия мыслить фаталистично. Но я бы, конечно, хотел быть человеком, которому реально похуй.