"Есть наработки, они, сука, жуткие": большое интервью Хаски, автора клипа "Черным-черно"
Вчерашний клип исполнителя Хаски "Черным-черно" весь день путешествовал по твиттеру: о нем высказались Карандаш, ATL, Oxxxymiron и многие другие отечественные артисты. "Drake наоборот", "реикарнация Есенина в соседе-гопнике", "сначала трэш, потом завораживает" — такие отзывы он получил. Мы попросили рэпера, родившегося в столице Бурятии, а потом работавшего журналистом в Москве и успевшего написать трек про Путина, немного рассказать о себе.
О музыке
Все истории, где люди обменивались записями Mobb Deep — не про меня. Скорее, я рос на отсутствии музыки. В какой-то момент, когда еще учился в школе, начал слушать все песни, где был речитатив. Был телефон, куда можно было загрузить лишь песню. И одну песню мог слушать неделю. Лет в четырнадцать послушал Касту, Многоточие, Засаду. Потом грянул интернет. Качал на болванки все, что можно было скачать.
Three 6 Mafia, Lil Wayne, Kid Cudi слушал в невероятных количествах. Много трип-хопа — все эти классические альбомы девяностых. Дохрена всего. Из русской музыки – в свое время много слушал Летова и сибирский панк. Сейчас Башлачев дико нравится. К БГ раннему проснулся интерес.
О своих записях
Я услышал о баттле hip-hop.ru, решил подать заявку. Тогда и ник Хаски появился. В третьем раунде я попал на Сегу из Anacondaz. Потом познакомились с ним и с другими ребятами из группы. Хорошие люди. Свой альбом “Автопортреты” я писал, в смысле ручкой по бумаге, в их студии. Я снимал за пятеру в месяц – не на все время, но мог пользоваться, когда им не надо было. Приходил после работы, уходил к закрытию метро. Сделал все за три месяца. У меня тогда проблемы были с местом, где можно было уединиться.
Вот первый альбом, “сбчь жизнь”, я сочинял два года в общежитии. В комнате жило пять человек, а тусовалось двадцать пять. Я ждал, пока все свалят — не комильфо при всех руками махать. Записывал потом на студии Great Stuff, она раньше на “Флаконе” находилась, рэперы знают. Там Яникса видел пару раз с корешами. Они мне не понравились, пижонистые такие, в телефоны пялились постоянно. Современные такие тинейджеры. Потом Басота как-то, пока я в будке записывал что-то, похвалил меня за рифмы. Я не знал, радоваться мне или что. К рэперам что-то меня не тянуло как-то. Но всем им — счастья-здоровья, конечно. Они делают своё дело, я — своё.
Об обложке
Идея обложки появилась сразу же, как я начал работать над альбомом. Я думал: ну, поссу на снег, альбом ведь называется “Автопортреты”, такой арт получится, в духе моего рэпа, что ли. Я про себя знаю, что я пишу, и чем, и почему – так вот, обложка очень точная. Но снега в Москве не было — мне пришлось звонить кентам в Бурятию. Они сделали несколько эскизов, я выбрал потом один.
О Москве
Поехал поступать в университет. Мне было 16. До этого, я из Бурятии никуда не уезжал. Разве что по Сибири и на Дальний Восток. В то лето был еще этот смог — леса, торфяники горели. Дышать было тяжело — не понравилось. Я-то привык к сравнительно чистому воздуху. Поступил. Потом свыкся. По-своему полюбил город, затем разлюбил. Так и качаюсь.
Когда жил в Бурятии, я многого не замечал. Ни природы, ни колорита, ни смеси культур, ни исторических нюансов. Просто не обращал на это внимания. Бурятия — место, где соседствуют разные конфессии, национальности. Соседствуют достаточно мирно. Надеюсь, что так и будет. Мама у меня ходит и в буддийский храм, и в христианский. Это для русского населения Бурятии нормально, по крайней мере, это касается людей, которых я знаю. Для меня это такая же святыня, опять же. В детстве я гораздо чаще ходил в дацаны, чем в церкви — несмотря на то, что в четыре года меня крестили. Вообще, не особо люблю разговоры про русское национальное государство и какие-то такие вещи. Я воспитан в традициях взаимоуважения культур. Все мы, кто бы чего там ни выдумывал, состоим из того воздуха, который нас в детстве питал. Я представляю Восточную Сибирь, Забайкалье, Бурятию, и с каждым годом всё острее чувствую географическую привязку, как-то так.
Об Улан-Удэ
Не знаю, как сказать так, чтобы не обидеть родные места. Лет в четырнадцать меня щелкнуло: мне ничего тут больше не нужно. По телевизору показывали каких-то уютных людей в костюмчиках, которые сидели и пили кофе в офисах. Думал: “Вот оно, блин”. Я таким себя яппи видел, по большому счету. Сейчас вся эта ..... (фигня) мне и даром не нужна.
А у нас было бесперспективно, депрессивно как-то. Работы нет, денег нет, зоны вокруг понатыканы. Я вырос на самой окраине Улан-Удэ, район называется Восточный. Жизнь крутилась вокруг одного и того же. Один завод — и все работают на этом заводе. Люди вокруг не особо взыскательные в плане какого-то досуга. А я, как мне казалось, был птицей другого полета, были амбиции — успех, богатство, все эти слова лукавые. Выбрал творческую профессию, уехал учиться на журналиста. Ручкой всем махнул. Попросту говоря — сбежал. Иногда думаю вернуться, хочется принести пользу родным местам.
О работе
Долгий разговор. Официантом — был, на стройке — работал, грузчиком, риелтором, менеджером по продажам, монтажником, копирайтером, был журналистом на федеральных каналах и в оппозиционных конторах, еще много где подрабатывал. Самая забавная работа заключалась в придумывании описаний к роликам на порносайте. Платили 10 рублей за одно описание. Роликов было очень много. Я проработал неделю, больше не смог. Выматывающая работа (смеется). Не, я карьеру делать пробовал, но надолго меня не хватало. Я художник, видимо. Это горько признавать, если хочешь много денег.
О треке “7 октября”, посвященном Путину
В Москве я стал очень политичным. Я присутствовал на всех протестных митингах тогда. Подумал: вот он, враг. Это был искренний порыв.
Об изменении взглядов
Сложный вопрос. На Украине я увидел возможный вариант развития Болотной. Если будет в Москве Майдан, я не пойду. Настаиваю, чтобы проблемы решались иначе. Без гражданской войны, без людей с автоматами. Хотя проблемы никуда не делись – я имею в виду коррупцию, социальные парадоксы.
О Захаре Прилепине
Я читал его книги, думал, как здорово все-таки, что есть такой писатель-современник. Написал ему на почту. Пересеклись, заобщались, сдружились. Захар, кроме того, что потрясающий автор, замечательный человек. Он на сто процентов отвечает за базар. А с Ричем уже через Захара познакомились, потом скентились. Захар, кстати, очень любит рэп. Он дико котирует 50 Cent, они в один день родились даже.
О Донбассе
Вообще, на Донбасс я поехал по своим делам, а уже потом с Прилепиным и Ричем пересекся там. Они привезли гуманитарную помощь. Адресно раздавали её на местах. Такие вещи и есть показатель, по крайней мере, для меня – когда слова подкрепляются делом.
О патриотизме
Все эти чиновничьи лица или спекулирующие на патриотизме мне омерзительны. Идея патриотизма необходима, а они её по сути дискредитируют. Но это их проблемы, а не мои. Я патриот, например, я люблю Родину. Я с большим уважением отношусь к либеральной идее, но точно так же мне непонятны люди, которые рвутся что-то поменять, при этом открыто ненавидят Россию.
О жизни после альбома “Автопортреты”
Очень много чего произошло. Иллюзии какие-то ушли, какие-то, может быть, появились. Куча новых диких проблем, рецидивы старых. Поменялось само отношение к рэпу. Мне всегда не хватало уверенности в своей музыке, а это, типа, важно. Посмотри на остальных рэперов, многие себя боготворят, ну серьёзно. Теперь я не парюсь по этому поводу, какой-то ответ для себя я сформулировал. Я не печалюсь, что могу кому-то не понравиться. Понравиться кому-то тоже не принципиально.
Во многих вопросах — что касается творчества и отношения к нему — на меня повлиял Саша Ситников из 4 позиций Бруно. Мы с ним в последнее время много общаемся.
Об Oxxxymiron’е
Недавно занесло меня в Питер. Денег не было, я пошел подработать – листовки раздавал у стриптиз-клуба. Мимо проходил Oxxxymiron, он из бара шел, был с дамой. Я подошел, мы пообщались, обменялись телефонами. Он как-то раз похвалил мой альбом в твиттере.
До этого я, кстати, однажды пытался через Илью Мамая с ним сконнектиться — исходя из той же истории с твиттером. Позвонил Илье, попросил телефон Мирона. Два раза позвонил в течение вечера. Один раз я был нетрезв, второй раз был очень нетрезв. Илья, конечно же, как нормальный администратор, дал от ворот поворот. Вот и вся история.
О новом альбоме
В какой-то момент я перестал получать удовольствие от написания песен. Перестал кайфовать. Слишком переморочился. На этом альбоме будет больше кайфа, это наверняка. Что касается содержания – я отброшу заумь, буду говорить метко, а не вычурно. Задача как бы следующая – рассказать о современном человеке, о человеке в современных условиях. Никто, кроме меня, этого не сделает, значит, придётся мне. Есть уже наработки, они, сука, жуткие, мне самому страшновато (смеется). Когда мне жутко самому, тогда я понимаю – песня точная, правдивая. На всё остальное — как бы мне не хотелось славы или чего-то такого, — я забиваю хер. Есть, наверное, люди, у которых все наоборот: они хотят сделать песню, а получается понт или бабки. Я же всё время хочу сделать понт или бабки, но у меня получается песня.
Приятно вообще, что такой батька высказался. Правда, под словом “мрачно” я понимаю другую музыку. Для меня “мрачная” музыка — это музыка потребления, когда каждая песня как прейскурант или супермаркет, а артист — как проститутка в пацанячьей коже. Она вгоняет меня в ступор какой-то, хочется убивать. А в моей музыке надежда есть.
