Ramil' рассказал, как писать песни, которые запомнятся

Рамиль — один из тех молодых героев поп-музыки, которые в последние годы взломали индустрию. Они пришли откуда-то из интернета, они вчера еще не были никому известны, как вдруг их песни прочно прописались в чартах.

Ramil' — житель Нижнего Новгорода, который видел себя будущим спортсменом, пока травма позвоночника не поставила крест на этих планах. Занявшись музыкой, он, по его словам, отдавался этому делу не менее фанатично. В 2019-м вышел его первый альбом, в 2020-м он выпустил "Сияй" — песню, которую слышала, видимо, вся страна.

Рамиль выглядит прочно стоящим на земле человеком. По духу его что-то роднит с наследием того еще рэпа, каким он был до Фараона и Фейса — а был он очень сдержанным, невыпендрежным, где-то патриархальным. С какими-то моральными компасами, правильностью или, как сказали бы тогда, понятиями.

Рамиль рассуждает о душе и искренности — он уверен, что это чуть ли не первично в песне. А еще — о фатализме и закате кальян-рэпа.

Поводом для разговора с ним стал альбом "Молодой", эксклюзивная премьера которого состоялась в VK Музыке.

— Что в первую очередь нужно знать о твоем новом альбоме?

— Я набрал команду музыкантов на пару концертов — Питер, Москва. И влюбился в живое звучание, в атмосферу и энергетическую отдачу. Повез музыкантов в тур — и так все мое мировоззрение о музыке перевернулось с ног на голову. В голове были мысли: "А почему бы не сделать альбом в таком виде?" Как итог — альбом явно не похожий на меня.


— "Чарты готовьтесь" — прямо так?

— Честно сказать, это не полностью моя идея, написать в таком контексте. Так как я достаточно скромный человек.

Вообще хиты выбирают люди. Я очень мало ставил на настоящие хиты — на ту же самую "Сияй". Я вообще не думал, что она стрельнет, но так получилось. Но у меня есть несколько ставок на "Моя", "Наверно", "Молодой" и "Люби меня".


— Прозвучало, что этот альбом — движение в новую сторону, эксперимент. Было бы интересно послушать твои мысли о том, нужно ли артисту меняться или следует дальше делать то, к чему привыкли поклонники.

— А если посмотреть на моё творчество с самого начала, то оно всё время менялось. Может быть, росло, может быть, деградировало — это уже не у меня надо спрашивать. Изначально моя музыка была более андеграундная. После она переросла в некий поп-рэп. Потом вообще, в принципе, попсу. И сейчас — альбом с нотками поп-рока.

Конечно, меняться нужно, нужно рисковать. Это именно моя точка зрения.







— Как написать песню, которую будут слушать все?

— Написать так, как видишь именно ты. Сделать от души и от сердца. Не пытаться строить из себя что-то или кого-то. Не гнаться за трендами, не пытаться что-то скопировать. Просто сделать именно в своём стиле.


— Как обычно этот процесс запускается?

— Раньше я мог писать стихи. И из стихов что-то уже импровизировать. Сейчас сначала прошу скинуть мне пак битов, и выбираю тот, который близок к сердцу. Там уже начинаю придумывать мотив — что-то на птичьем. Из этого отбираю то, что больше всего нравится, что цепляет. Потом ночью сплю с этой песней. И если она запоминается, то продолжаю над ней работать.

Важно, чтобы она осталась в голове.



— Что если не вкладывать душу? Не является ли это признаком профессионализма, когда можешь и без этого?

— Кто-то, наверное, может просто раскачать. И неважно, хорошая будет песня или плохая — она будет у всех на слуху, и это будет уже некий тренд. Что касается профессионалов: кто-то вообще ни о чем не думает, ему пишут текст и музыку, он просто спел и пошел делами заниматься. У меня все происходит чуть-чуть посложнее.

Наверное, если не вкладывать душу, то это будет бессердечная песня. Она тоже может быть популярной. Но чтобы она жила своей жизнью, она должна быть живая. А для этого в ней должно быть сердце, она должна быть от души.


— По поводу быть собой — расскажи, как ты нашел свою вокальную манеру, вот этот драматично надрывный вокал.

— Не знаю даже, как это объяснить. Иногда мне задают вопросы "как это сделать?" "как ты это делаешь?" а я не могу ни показать, ни рассказать, так как это само собой получается.

У меня есть характерная черта голоса, какие-то, как это называется, вокализмы-мелизмы? Для меня сложный вопрос, как сделать так голос, как петь с надрывом. Я раньше вообще не пел — я только читал. Потом не умея, все равно пытался петь, рвал-рвал голос. И, наверное, он как мышца просто прокачался.

Во время тура мне частенько приходится обращаться к врачу-фониатру, потому что я не умею правильно распеваться, не могу управлять своим голосом. Из-за этого он моментами проседает, плюс иммунитет падает: горло частенько болит и нос заложен.

Со временем это начало приносить некоторые проблемы. Но я, честно говоря, не задумываюсь, не парюсь над этим.

Вот как суждено — если суждено надорваться, значит надорвется.







— А я прав, когда думаю, что такой вокал с нотками восточной музыки, как у тебя, сильно популяризовал Джа Калеб?

— Я не знаю — я никакую схожесть [с Джа Калебом], честно говоря, не вижу. Касательно, что это восточные мотивы — да, это имеет место быть. Да, но это всё, опять же, само собой. Может быть, я просто слушал много такой музыки.


— К какому жанру тебя нужно относить?

— Тоже достаточно тяжёлый вопрос, потому что я на данный момент не R&B и не рэп. Наверное, наверное, какой-нибудь поп. Скорее всего, попса.


— У тебя в песне "Нож" рифма "нет воздуха / какой-то воздухан". Это рифмы не из попсы, она выдает слушателя рэпа, потому что в рэпе порой любят, когда слова не полностью рифмуются, а по созвучию. Кого ты слушал из рэпа, кто тебе нравился? Кого слушаешь сейчас?

— "Воздухан" — это у нас на улицах такой сленг, такой жаргон, и он может употребиться в тексте. А что касается музыки, то я меломан, слушаю абсолютно всё от А до Я. Сейчас очень хотелось бы выделить такого артиста Xassa, прямо засел в душу.

А так я кого раньше слушал, того и сейчас. Это Корж, Мияги, Баста, Скриптонит, Фараон — всех-всех-всех. Говорю, от Фараона до Стинга. Викенда безумно люблю. Полностью меломан.


— Есть у тебя в музыке границы — "такого никогда делать не буду"? Мог бы ты написать фонк?

— Фонк — не знаю, если мне будет нравиться, то напишу. Чего бы я никогда не стал делать — это делать то, что мне не нравится.


— У тебя же музыка преимущественно минорная? Почему в России больше любят такую — грустную?

— Музыка вся полностью минорная. Мне такая музыка больше по душе, честно говоря.

Почему Россия такую музыку любит — потому что вся страна, в принципе, грустная. Вот из-за этого всё в миноре.







— Ты все еще живешь в Нижнем Новгороде?

— У меня есть квартира в Москве, там идёт ремонт. Но всё же я на данный момент живу в Нижнем Новгороде со всей своей семьей и безумно рад. Я могу открыто и гордо заявить, что я огромнейший патриот своего города и безумно люблю каждую его улочку, каждый камешек. У меня там друзья, родные, знакомые, товарищи, близкие, неблизкие. Безумно люблю свой город.


— Многое изменилось в твоей жизни? Каким был твой обычный день "до того как стал известен", каким стал сейчас?

— Честно говоря, если я в родном городе, день вообще никак не изменился. Я также могу пойти с ребятами погулять. Могу посидеть в компьютере. Могу провести время со своей семьёй. Нету ничего необычного. Кроме того, что есть дома небольшая студия, и я, наверное, 40% домашнего времени провожу в ней. Маленько рабочего такого процесса.

А так ничем жизнь не изменилась, только теперь я могу посетить какие-то заведения, которые раньше не мог посетить. Я также гуляю, занимаюсь какой-то ерундой, провожу время так, как я хочу и, ну просто не парюсь, просто живу.


— Ты рассказывал Басте нижегородскую историю о большой драке у "Магнита". Тебя в криминал могло затянуть? Потому что в моем детстве ребята, которые на бокс ходили и хорошо дрались, потом попали в ОПГ всем спортзалом.

— В моё время уже не было понятия ОПГ. Да — собирались компании, ребятки веселились, хулиганили, выясняли отношения. Чего только не было. Но мы не жили такой [криминальной] идеей, как в то время.

Как говорится, дорога под ногами идущего. И в какую сторону ты пойдёшь, то и получишь. Я и моё окружение не пошли по этой дорожке. Хотя были случаи, когда у моих близких друзей были проблемы касательно закона. Но не оттого, что мы так хотели, а просто так получилось.

Это такая молодость, когда было просто прикольно, весело, ничего больше.


— Узнают ли на улицах и доставляет ли это дискомфорт?

— В родном городе, кто хотел, уже давно сфоткался. Я спокойно к этому отношусь. главное, чтобы без лишнего.

А в других городах, конечно, много подходят. Доставляет ли мне это дискомфорт — нет. Везде есть и хорошие, и плохие люди. И с хорошими всегда фоткаюсь, если я никуда не тороплюсь, а с плохими — нет. Если с некой наглостью подходит, я даже не общаюсь, даже не смотрю — просто прохожу мимо и всё.


— На какой машине ты ездишь и на какой хотел бы?

— Иногда на маминой, иногда с друзьями, иногда на своей. У мамы Toyota RAV4, у меня Porsche Cayenne Turbo. Ещё есть Supra, но это сезонная летняя машина.


— Supra — это что-то для быстрой езды? Для тебя вообще насколько важна машина?

— Я безумно люблю машины, и мне важно, чтобы это было именно быстрая, комфортная, хорошая машина. Я извиняюсь за выражение, для меня машина — это не просто жоповозка, для меня это моя душа. Я испытываю безумное наслаждение от езды.

На счет гонять — по настроению бывает: летом, ночью. Но Supra это не совсем про скорость. Это про драйв и адреналин — про езду юзом, дрифт. Там если газ нажмешь, она поедет не прямо, а в сторону.







— Расскажи, с каким лейблом ты работаешь, кто в твоей команде и почему именно они.

— Я работаю с Ханзой, у меня своя команда касательно концертного тура, а также концертный директор и вообще достаточно много персонала. Но основа — это Ишхан Авакян aka Ханза. Мы с ним уже 5 лет, и это безумно добрый, талантливый, искренний, честный человек, верный своему делу. Нас так судьба свела.

Я ни в каком лейбле, я сам по себе. Сейчас мы будем открывать свой лейбл. У нас уже был такой опыт и достаточно успешный. Сейчас будем его возобновлять.

А касательно продвижения и так далее, мы занимаемся полностью всем сами. Продакшн-модакшн, все дела. Всё сами.


— У всех артистов, которые ворвались в шоу-бизнес из интернета, есть история про то, как их обманули. У тебя такая есть?

— Нет, я же говорю, я всё это время работаю с Ханзой — и нет.

Ну, может быть, есть, а я не знаю об этом (усмехается), но надеюсь, что нет.


— А что за неприятная ситуация, о которой ты рассказывал Басте в МС Такси — про круг друзей, у которых "материальное стало выше"? В результате чего ты написал песню "Сияй".

— Это, честно говоря, немного личная история. Василию Михайловичу я это рассказал, не знаю, как старшему брату. Никому ее не рассказывал, но когда рассказал, ситуация эта из меня вышла — и всё, я её оставил. Не хочу к ней возвращаться, потому что это личное, я не привык это обсуждать.


— Термин "кальян-рэп" уже ушел или еще живет? Одно время под ним подразумевали всех подряд новых поп-героев из интернета, и тебя тоже туда приписывали.

— Приписывали каждого второго артиста, если не каждого первого, но меня это никаким образом не не обижало. Раз приписывают, видимо, отношусь. Со стороны виднее, как говорится. Хотя, как по мне, кальянный рэп — это некий дэнсхолл с восточными мотивами. Но у меня дэнсхолла особо не было, пару песен.


— Следишь за артистами этого направления?

— Кальянный рэп потихоньку искореняет себя. Сейчас чуть-чуть другая музыка популяризируется. За другими артистами не слежу, если это не мои знакомые. Когда я вижу их успехи, то я за них радуюсь и горжусь.


— Как получилось, что ты фигурировал сразу в двух историях про плагиат — с Hammali & Navai и с группой Rasa? И чем они закончились?

— Я тогда хайповал, если так можно сказать, и много кто хотел кусочек моего хайпа.

C Hammali & Navai мы пообщались и все решили. Все нормально. Ну так бывает.

Если Hammali & Navai и вправду, может быть, было обидно, то Rasa просто решила хайпануть. Это просто какой-то прикол с их стороны. Ну мы тоже решили, всё обсудили, всё нормально.


— Что можно купить на доходы от песни "Сияй"?

— Я даже не знаю, честно говоря, но наверное, несколько квартир в Москве. Одну прямо в центре можно цапнуть и вторую чуть-чуть дальше. Можно купить какую-нибудь коммерческую недвижимость, помещение. Можно купить штук 10 "гелендвагенов".

Вообще сейчас "Сияй" зарабатывает в составе альбома, а не как отдельный сингл. Из-за этого сложно понять точную цифру [доходов конкретно от этой песни].


— Моргенштерн говорит, что мог забежать в ЦУМ и потратить три миллиона на вещи. Почему-то кажется, что ты так не делаешь.

— Я покупал достаточно дорогие вещи, но в подарок, а не для себя. Просто я неизбалованный и мне много не надо. Я могу целый год занашивать одни штаны и не испытывать дискомфорта. Главное, чтобы одежда была чистой и выглядела аккуратно.

Если такое слово — адяшка. Мой дед его употребляет, когда видит, что я постоянно в одной одежде. "Как адяшка, у тебя столько вещей, иди переоденься".







— Когда ты травмировал спину, ты боялся, что так и останешься лежачим?

— А я вообще тогда ничего не понял. Для меня был шок, когда мне сказали, что я больше не смогу заниматься спортом. А я этим делом прямо жил, как сейчас музыкой. Конечно, было тяжело.

Но [в остальном] за себя я не переживал. Я всегда жил по принципу, что вот дано мне, предписано так — значит будет так.


— Какое у тебя сейчас главное желание?

— Оно у меня было с самого начала занятия музыкой. Есть дорога, по которой я иду, и я хочу оставить след. Оставить после себя след, но не наследить! Говорят же, что человеку умирает два раза. Второй раз — когда умирают воспоминания о нем.

Мне с самого детства покойная бабушка, царствие небесное, рассказывала, что у нас в роду был знаменитый циркач и вот он такой-то и такой-то. И я хочу, чтобы моим дальним потомкам тоже рассказывали, что у них в роду был такой человек.

А грандиозных материальных планов у меня нет. Я люблю музыку, я люблю творчество. Я люблю людей, которые поддерживают меня в этом, который меня слушают, которые разделяют мою боль и мои переживания из прошлого. Которые слышат, что я пытаюсь донести. Для меня это безумно важно. Я абсолютно не материальный человек. Я больше про духовное.