В русском рэпе кризис — давайте уже это признаем!

О кризисе российского рэпа мы с коллегой Никитиным говорили в этом подкасте — предполагалось, что по итогам его я напишу текст. До последнего это оттягивал, пытался понять и сверить ощущения — а вдруг кризис только у меня в голове?

Но когда я постоянно читаю в соцсетях и популярных изданиях похожие мысли, когда общаюсь с музыкантами и впроброс касаюсь этой темы, а они в ответ: “Да, тоже такое замечаем!” — это все убеждает меня в одном.

Русский рэп 2019-2020 топчется на месте и никуда не идет

Ключевые фигуры рэпа “десятых” — Скриптонит, ATL, ЛСП, Хаски, Oxxxymiron, Брутто и ВесЪ, — были мало того, что героями и персоналиями. Каждый из них еще и умудрился придумать уникальное, ни на кого не похожее звучание. Вы сможете определить их через формулу “знакомый вам артист встречает другого знакомого вам артиста” (“Хаски – это Дэнни Браун, который курит в одном подъезде с Летовым”), но одного референса вам точно не хватит.

Все эти люди были и остаются большими творцами, создававшими свои вселенные. И знаете, что еще их всех объединяло? Они попытались выйти за рамки жанра, в котором изначально работали. 2015 год, который мы сейчас называем “переворотом игры”, интереснейший год в истории жанра, показал все силы тогдашней новой школы и открыл время триумфа больших форм.






Ключевые записи того времени — “Марабу”, “Горгород”, “Сторона А / Сторона Б”, “Дом с нормальными явлениями”, “Magic City” — это цельные произведения, авторы которых, деталь за деталью, кропотливо выстраивали свои миры — как текстовые, так и музыкальные. Что важно: в центре этих работ всегда стоял сам герой, это была крайне личностно-центричная музыка. Музыка, которая заставляла, цитируя написанную по горячим следам происходящего колонку Мирона Федорова, “радоваться, злиться и вдохновляться одновременно”.

“Десятые” — время, когда рэп-артисты становились большими звездами для масс, играя не по правилам и размыкая каноны жанра. Что разбаловало нас, слушателей. Мы стали привыкать, что каждый год в рэпе появляется большой новый артист, который приносит свои правила игры.

Эпоха больших звезд закончилась где-то в 2018-м, на альбомах Big Baby Tape и GONE.Fludd. Последний в интервью, которое мы тогда у него брали, хорошо сформулировал цайтгайст: рэп больше не жанр, а “облако идей и мыслей”, поэтому в рамках жанра “можно сделать все”.






В 2019-м новой большой звезды не появилось. В 2020-м в жанре есть много популярных рэперов, но новичка, который бы прямо сейчас менял правила игры, даже близко не видно, а самый интересный альбом последнего времени записал человек, который в рэпе уже лет 10. Что происходит?

Происходит неизбежное. Жанр все сильнее замыкается в своей субкультурности.

Субкультурность хороша тем, что в ней вынашиваются идеи, которые позже развивает и адаптирует масскульт. Это своего рода первичный бульон, где зарождаются новые жизни. Но, вместе с тем, любая субкультура устанавливает набор сдерживающих ограничений: в ней уже нет никакого облака идей и мыслей, а есть правила, которым ты следуешь — потому что тебе надо оставаться внутри системы.

Перекроив музыкальный ландшафт в “десятые”, “двадцатые” рэп начинает с того, что возвращается в рамки жанра — с учетом, естественно, тех изменений, которые случились с жанром за эти годы. Почему это происходит? Мысли следующие:

1) Нарушился баланс формы и содержания, который был идеально выдержан на главных альбомах 2010-х. Следующее рэп-поколение интересовала в нем только форма. Можно предположить, почему это случилось: многие новые герои жанра — битмейкеры, впоследствии ставшие рэперами. Saluki, White Punk, Куок — насколько они интересны в роли саундпродюсеров, настолько же менее сильны как авторы песен.

2) В рэпе сложилась “тусовочка”. Все большие герои “десятых” — одиночки, которые не видели себя частью жанра, а часто и бунтовали против него (в 2010-х выражение “хип-хоп культура” употреблялось в основном как мета-ирония). Сейчас легко заметить, что в рэпе “новой школы” возникло комьюнити друзей и знакомых, которое во многом и определяет повестку. Вот цитата из вышедшего у нас интервью OG Буды: “Многих ребят я перезнакомил, настаивал, чтобы они поработали. Вместе делаем бабки, вместе мы сила”. Есть даже ощущение, что весь новый рэп — это одни и те же люди, регулярно фитующие друг с другом и создающие свою инфраструктуру (есть, например, фотограф Саша Сахарная, которая снабжает их обложками).






3) Самые креативные единицы жанра быстро от него устали и взяли перерыв. Перевернув игру, они отправились заниматься какой-то другой музыкой: Скриптонит пошел в экcпериментальную индитронику, Хаски — в панк. Или даже не музыкой — смотри пример Мирона Федорова и его политический активизм последних лет.

Самые музыкально подкованные и наслушанные в новом рэп-поколении тоже почти сразу же из рэпа сбежали, не успев там осесть (см. карьерный путь Романа Локимина). Почему?

Раз — потому что, как уже писалось выше, субкультурные рамки работают как ограничители, и даже такие неординарные артисты, как Недры и МС Сенечка, не смогут стать больше, пока остаются запертыми в них.

Два — предполагаю, что таким артистам просто стало неуютно в “подростковом” жанре и захотелось качественно улучшить свою аудиторию. Это, однако, работает и в обратную сторону — раз самые умные из рэпа бегут, то остаются там те, кто согласен с правилами игры и готов профессионально обслуживать подростковую аудиторию (пишу безо всякой иронии — это нужное и важное дело).

4) Кризис перепроизводства в среде битмейкеров. Индустрия тайп-битов, инструменталов "как у кого-то" и сайтов с готовыми лупами (все логично: поточная организация труда требует разделения производственного процесса) родила спрос не на людей с уникальным саундом, а на ремесленников-компиляторов. В мире, где все копируют всех, размывается ценность идентичности (на этом фоне выгодно смотрятся артисты инди- и неопоп-сцены, где такой практики просто не существует). Я уверен в том, что тайп-биты и лупы — это бомба замедленного действия, всю мощь поражения которой нам только предстоит узнать.

5) Эпоха “быстрого контента”. Она началась не вчера, но в последние несколько лет ее подстегнул стриминг, давший артистам быстрые деньги и приучивший их к безостановочной выгрузке контента: чтобы о тебе не забыли, надо постоянно что-то выпускать — не важно, что, главное держать темп.

Перфоманс Моргенштерна, записавшего за семь дней 20-минутный альбом на много миллионов прослушиваний — очень показательный момент времени. Здесь музыка быстро записывается и так же быстро потребляется, что, возможно, объясняет выжидательную тактику, которую заняли большие звезды, привыкшие к другой культурной ситуации (смотри пункт 1). Здесь же отлично себя чувствуют графоманы и крепкие середняки, которых в рэпе всегда хватало.

В той же самой колонке про 2015 год Мирон Федоров ставил новый рэп в противовес старому, который он критиковал и описывал как “однообразный, нелюбознательный, довольствующийся малым”. Если подумать, все три прилагательных подходят к современному состоянию дел в жанре.

Сегодняшняя ситуация напоминает мне третьесортный пацанский рэп 2012-2013, в массе такой же одинаковый. Только вместо группы Onyx в качестве ориентира — Playboi Carti, вместо бита с пианинкой — дистортед бас, а вместо уменьшительно-ласкательных суффиксов (“райончик, планчик, тазик”) — смешной новояз (“гуап, тати, пуллап”); у кого-то смешной, потому что сделан искусно (Big Baby Tape), у кого-то — наоборот.






Хотя нет. Знаете, в чем разница между “тогда” и “сейчас”?

У падик-рэпа, окончательно всех задолбавшего году к 2014, была альтернатива. Были артисты, которых хотелось поднять на щит как противовес надоевшим песням “под пианинку”; артисты, которые звучали интереснее и свежее героев Вк-пабликов. О них хотелось писать, их хотелось поддерживать.

Сейчас таких артистов я не вижу. Легко сказать, что дело здесь в моей оптике, что мой взгляд притупился, я завяз в своем инфопузыре и не смотрю наружу. Я, в свою очередь, могу возразить, что все предыдущие десять лет нам доказывали обратное: рэп может легко “пробивать” социальные и возрастные барьеры. “Горгород”, клип “Черным-черно” и песня “Притон” легко мирили двадцати- и тридцатилетних.

Так что же, все ужасно? Просвета нет? Я все же склонен смотреть на вещи с оптимизмом. И вот почему:

— В период затишья сильнее видны настоящие пассионарии. Сейчас в музыкальном бизнесе высочайшая конкуренция, но чем больше вокруг будет одинаковых шаблонных рэперов, тем сильнее выделится тот, кто сыграет против всех правил. И если в 2015 году за валом мощных релизов мы просто могли просмотреть нового таланта, то сейчас у него есть все шансы взорвать.

— Застой в рэпе — повод обратить внимание на другие жанры. Победа рэпа как главной молодежной музыки в 2010-е оттенила успехи инди-сцены, случившиеся в середине 2010-х и уж тем более затмила электронную музыку, так и не вышедшую из своего гетто. Возможно, нам надо изменить свои слушательские привычки и вспомнить о том, что в мире есть и другая музыка.

— Пандемия коронавируса и вызванный ей кризис, как бы цинично это ни звучало, должна оздоровить общую атмосферу. Зарубежные издания пишут о сильном падении стримов в жанрах “поп” и “хип-хоп” — можно предположить, что это та музыка, которая слушается в движении, “на ходу”. И что время требует другого саундтрека. Какого, мы, вероятно, узнаем позже.

Развитие музыки всегда идет циклами: за расцветом в жанре (особенно в жанре с амбициями, каким является рэп) следует спад, а за кризисом — новый подъем. Рэп — это музыка, всегда существовавшая в виде вируса и умевшая адаптироваться под тренды эпохи. Возможно, сейчас этой музыке надо сузить радиус поражения и замкнуться в жанровом гетто, чтобы потом снова себя перепридумать.