Seemee — про альбом “Holod72”, личную жизнь и потерю мамы

На днях Seemee выпустил альбом “Holod72”, который звучит как исповедь. Вот что он говорит про него сам: “Это альбом с плохой эмоцией, с болью, альбом для одиночества, для выхода из дерьма”. В этом релизе и правда много рефлексии и переживаний, выпавших артисту в последние два года: он потерял маму и пережил расставание. Мы поговорили с Seemee об этом опыте, новом альбоме и совместных работах с Бастой и Boulevard Depo.


— Ты только что из Таиланда. Как отдохнул?

— Хорошо, только туда надо на месяц ехать, за десять дней особо ничего не поймешь. Боялся, что мой уровень английского языка просядет в другой стране: я уже полгода занимаюсь с репетитором. Но вообще все было нормально, самое сложное — понять тайцев.

Прежде всего мы ехали на Rolling Loud, чтобы набраться опыта. Очень понравилось выступление Offset, он всегда был моим любимым из Migos. Технически это просто жесть — он каждое слово отчитывает. Трэвис — ну, треки мне больше нравятся, чем выступления. Мне не закатило, как будто он не выложился. Крис Браун — прикольно, но чето уже старичок он, отек немножко.


— С кем ты ездил?

— С Майотиком, браткой моим Scum Off The Pot’ным, дуэтным. Мы сняли огромную виллу в Паттайе, гоняли там на тук-туках. Офигенная растительность, офигенная погода, влажность воздуха мне как аллергику подходит: сейчас приехал в Москву, а тут все начало цвести, и мне капец.

Я впервые в жизни поехал за границу — не считая стран ближнего зарубежья, где я выступал. А в максимально другой локации, с другим языком, я впервые. У меня с детства был вопрос: в другой стране пахнет по-другому? И я выяснил, что да.

Вообще, я в первый раз отдыхаю, год у меня был очень тяжелый. 8 декабря 2022-го ушла моя мамулька. Самый важный человек в моей жизни.


— Как ты это переживал?

— Прям перелопачивало всего, сначала опустился на самое дно — моральное, физическое. Надо было себя по частям собирать, стараться ради ребенка, ради творчества, ради того, что уже построено. За последние полтора-два года я сильно повзрослел: перешел из агрегатного состояния пацанчика в агрегатное состояние мужчины. И это тоже на разных аспектах жизни начало отображаться. Вылез из этого, записал искренний альбом и поехал отдыхать со своими братиками.


— Какие у тебя отношения с отцом?

— Нормальные, но у нас очень разные темпераменты. Я как раз в маму больше. Не то чтобы хочу пух на себя накидывать, но я пробивной, у меня есть внутренняя сила, которая меня куда-то тянет, я не промолчу в нужный момент. А батя — талантливый человек, рассудительный, отлично рисует, работает руками. Раньше был жестким обувным мастером: топсайдеры себе мог сшить. По крови это мне тоже передалось — я хорошо могу лепить, мастерить, чинить. Но что касается характера, то батя в сравнении со мной более податливый по отношению к внешнему миру. А я наоборот всегда против, вечно пытаюсь переть напролом. Ни в коем случае не говорю, что плохое качество, просто разные темпераменты, и поэтому у меня с мамой скорее сложилась близость. Может, еще из-за того, что папа с нами не жил большую часть времени.

С батей мы общаемся как два мужчины, нет такого что, я пиздюк, а он — старший. Мы на равных всегда. Мама меня пиздила нормально так в детстве за двойки и так далее, а батя ни разу в жизни не трогал, защищал.


— В треках ты часто жесткий, а в жизни какой?

— Ну, может, в плане общения — да. Вот я как с тобой общаюсь сейчас, жестко?


— Я не замечаю этого.

— Вот я родился в деревне Лариха Ишимского района, в четыре года переехал в Тюмень, а в 23 — в Москву. Может, манера из-за этого и осталась. Само собой сложилось, что я не меряю никакие маски, за словом в карман не лезу, если мне что-то не нравится. Я могу задушнить, могу мороснуть агрессивно — я вспыльчивый достаточно. Но я себя больше добрым человеком считаю, у меня чувство справедливости пиздец развито.

— Ты писал про новый альбом: “Ноль трапа и понтов, чисто голенький перед вами побегаю” — насколько ты открытый человек в жизни?


— Слушай, у меня такая позиция всегда — я как открытая открытая книга. Во-первых, я поговорить люблю. Я не считаю, что у человека — тем и более у артиста — должны быть какие-то потаенные моменты. Мне наоборот нравится, что за мной следят люди, спрашивают: “Лех, как дела”. Мне интересно им рассказать, почему бы и нет. Просто кого-то окружают только друзья и близкие, и это десять человек. А кого-то — сотни тысяч. И я как колода карт, перевернутая рубашкой к столу.


— Легко ли тебе делиться сокровенным не с фанатами, а с близкими?

— Со своими ребятами — максимально. Даже если у меня какой-то конфликт с человеком, я всегда подойду, приобниму и скажу: “Давай обсудим”. Никогда не буду говниться.

Много же опыта в русском рэпе — взять тех же Dead Dynasty, они ненавидят друг друга. Пацаны, вы че, расслабьтесь. Всякое бывает, конечно… Вот прикинь, потом Леха Seemee такой: “Ненавижу OG Buda”. Но вообще у нас в компании такая атмосфера, что я не могу поверить, что это может быть. Одно дело сказать “Да пошел ты” и уйти в другую комнату, другое — сжечь мосты. Короче, мы максимально открытые пацаны, и я рад, что меня окружают такие люди.


— В России мужчины в целом скорее закрытые и не показывают своих эмоций.

— Ну вот смотри, мужчины не проявляют своих чувств, и инсультик бах в 40-45 лет, и все — кривая вниз идет. Я считаю, что нужно уметь и плакать, и проявлять чувства, и это нормально все абсолютно.

У меня есть проблема с тем, чтобы заплакать, как раз-таки из-за этих моральных устоев, этих всех скреп в духе “Мужчина должен быть жестким”. Никто ничего не должен, это очень стереотипная хуйня. Надо к психологу ходить, следить за своим состоянием и моральным, и физическим, за медицинской повесткой.

Если твой любимый рэпер пальцы веером гнет и говорит, что он пуленепробиваемый, слезы для него вообще вода с неба, то он пиздит. Все слезятся, все мы люди.


— Я помню, у Гриши OG Buda была трогательная речь на стриме: “Нравится тебе Настюха, подойди к ней, скажи об этом”.

— Вот с девушками у меня тоже это есть: если мне она нравится, я достаточно застенчив, боюсь кабаном странным показаться. Мне часто прилетало, что я угрожающе выгляжу, что я агрессивный… Мне это не очень, потому что это не соответствует моему внутреннему ощущению.

Кому-то нравится, что я чуть-чуть медведь агрессивный, кто-то говорит “Ты такой лапочка на лицо, а сам злой какой-то”. Это тоже от настроения зависит, я могу такой пируэт выкрутить: “Здравствуй, дорогая, я Алексей” (смеется), там сразу ее охмурить. С кем-то получается, с кем-то нет.

Но касаясь темы девушек, я щепетильный. Девушка меня может задеть. У меня даже как будто есть какая-то непроработанная травма и из-за моих первых отношений, и вторых. И все, больше не было у меня отношений… Остальное — просто женщины.


— У тебя закончились отношения с мамой твоей дочери?

— Да, мы где-то год назад расстались. Я очень ее люблю, ебучку за нее снесу, защищу всегда. Это родной мне человек.

Но у нас не клеится, как мы ни пытались работать — не получается. Я очень люблю своего ребенка, я приезжаю к ним в Петербург и мы видимся. Моей бывшей девушке нравится этот город, у нее квартира там есть — до рождения дочери она работала бортпроводником достаточно успешно.


— Как ты переживал расставание?

— Это было осознанное решение — можно друг друга терзать постоянно, орать, морально выебывать, паразитировать морально друг на друге, а можно в итоге все-таки подвести к логическому концу. Опять же, сделать это так, чтобы вы врагами не остались.

Вообще, это сложная для меня тема, но я не хочу, чтобы это во мне сидело. Это еще тонкий для меня момент, потому что меня спрашивают фэнчики: “А что, как, у тебя же ребенок”. У меня же еще такой образ сложился, семейного типа. Ребят, да, у меня ребенок, но ситуации в жизни бывают разные. Возможно, это все выглядело настолько идеально, что все хотели верить в идеального Леху Seemee, идеального отца, идеального мужа. Но бывает и вот так.


— Я думаю, несмотря ни на что, ты остаешься хорошим отцом.

— Это вообще моя главная обязанность — оставаться хорошим отцом, и мне не нужно из себя это выдавливать. Я очень люблю свою дочь, у меня с ней сильная связь. Я прям вижу в ней себя, вижу как она меня ждет постоянно, скучает.


— Расскажи, какой ты батя?

— Я друган для своего ребенка. Ей четыре года, я максимально пытаюсь с ней наравне общаться, без всяких сясек-масясек. Она очень хорошо себя ведет, я ни разу голос на нее не повышал и не буду. Однажды я сказал “Доча, сейчас в угол встанешь”, чтобы она поняла. Я ее поставил в угол, три секунды она постояла, мне ее жалко стало… Я ей говорю “Пойдем, зайчик”, подхожу к ней, а она стоит дальше.

У нас есть с ней прикол ходить на большую площадку — такие огромные детские пространства с батутами всякими, горками. И бабушка, и мама говорят: “Пойдем на ту площадку”, а она: “Нет, только с папой”.


— Как ты сейчас относишься к женщинам?

— Либо это весна, либо это реально тема, которая меня сейчас очень сильно гложет… Немножко одиноко себя в плане женщин чувствую. Любовь, которую я испытываю в своей жизни, это только к одному человеку, к ребенку.

И как будто бы Леха всем раздал по любви и по дружбе, а сам сидит такой на диванчике в плейстейшен играет. И иногда хочется, чтобы подошла ко мне любовь моя, приобняла, поддержала…

Я подрос, перестал был манипулятором в отношениях: раньше я себя всегда выше почему-то чувствовал. И сейчас я хотел бы найти человека, с которым мы были бы наравне. То есть, я не хочу искать никого вообще — нет этой цели. Но если сложится, то, то да, хочу осознанных отношений, которые строятся исключительно на искренности. Хочу, чтобы человек тоже мог с меня спросить, чтобы все было 50 на 50. Взаимность — это круто. И опыт у меня есть, теперь в дальнейшем нужно его применить.


— Ты писал в телеграме “26 лет мне, ребенку 4 года почти, заебали сиськи-письки отвечаю” — чувствуешь ли ты свою ответственность здесь?

— Да, я чувствую влияние, и я не понимаю, хорошо это или плохо. Мне хочется верить, что это зависит от самого слушателя — что он для себя отметит в треке. Вот, к примеру, про то, как я хапаю пять грамм, и мне потом плохо от этого. И что люди сделают? Захотят также, несмотря ни на что, или поймут, что это плохо, и не будут ничего такого делать.

Меня просто еще заебали ценности эти мнимые — бабки, бабки — люди же реально на это ведутся, думают, что мы так живем, что у нас вокруг пачки денег. Пачки денег-то есть, но мы из них диваны не строим. Бывает, не хватает денег на что-то, запросы растут. Когда я приехал в Москву, мне хватало 120 тысяч на месяц, а сейчас нужен минимум миллион — ребенку садик оплатить, всех преподавателей, массажи всякие, себе квартиру.

В общем, все должны думать своей головой, может, что-то хорошее из этого вытягивать, но как минимум не воспринимать все буквально.




— Остались ли у тебя близкие друзья в Тюмени?

— Остались, но опять же — у каждого свой путь, свои амбиции. Ни за что не осуждаю, главное чтобы все было хорошо, Тюмень — охуенное место.

“Холод 72, холод 72” (поет). Вот почему релиз так называется — у меня Тюмень ассоциируется со снегом, холодом, чем-то темным. Холодным светом каким-то. Возможно, после ухода мамули так стало. Ну и 72 — это номер региона.


— Ты по-прежнему на равных со старыми друзьями?

— У меня была такая фигня в моменте — поймал звездочку, когда мы все стрельнули. “Голодный пес”, “TXC” выпустил, и каждый человек на улице подходил. И тогда я почувствовал свою исключительность, но потом себя так перелопатил, что эту хуйню выжег. Преисполнился, блять, на трех тысячах планет и сейчас иду к реке.

Вот что такое русский рэп? Это переработанная культура Запада. Конечно, ребята на российских улицах пытались сделать так же круто, как те ребята из 1980-х на улицах Нью-Йорка. Но в принципе — это культура байта, слизывания тенденций.

Здесь есть и свои тенденции: что Хаски, что АК-47, что Гуф — то, что они делают, прям вот здесь и зародилось.

Это не значит, что нужно выступать под балалайку. Но когда реально российские исполнители начинают задирать нос и выебываться, мне это максимально смешно. Чувачок, окстись, ты из своего Залупинска приехал, тебе повезло: 20% работы твоей, 50% успеха и 30% удачи. И на твоем месте мог быть другой чувак. Хорошо, что эти 20% работы были выполнены, но расслабься немножко.

Но вот такой момент: я-то повидал больше, у меня как будто бы мозг чуть-чуть в другом режиме работает. Я больше знаю — чем заняться, куда поехать, как себя развлечь. Но это по-прежнему мои братья. И я бы поделился с ним опытом, это мои родные люди, они знают, как я выгляжу в любых состояниях, как я себя чувствую. Перед родным человеком душой кривить — это себя не уважать.


— Чье мнение для тебя важно?

— Мнение моих близких пацанов. Если мнение по поводу моей музыки, то чуваков из моего творческого объединения. Да даже мнение какого-то стороннего человека, который далек от этих канделябров музыкальных — интересно, как человек воспринимает мои треки, заденут ли они его. Иногда могу посмотреть реакцию Фломы на какой-нибудь мой трек.

Моим ментором была мамуля. Она всегда люто в точку била, и в плане советов по поводу отношений, и в плане рэпчика даже. Я всегда прислушивался, это самое важное мнение для меня.


— “Созвездие либра” из нового альбома Элджея — это байт “Голодного пса”?

— Треки очень похожи, даже бэки в начале. Вообще, я считаю, что плагиата как такого не существует — нот всего семь, и все они уже давно прописаны. Бетховен бы сейчас всем за байт предъявлял. Но прикольно, если Элджей вдохновился. Я с ним один раз всего виделся, мы ручканулись, и все. Я понимаю, что он очень закрытый чел.


— У тебя есть совместка с Бульваром Депо, который тоже не то чтобы открытый человек. Как у тебя с ним отношения выстроились?

— Депоха — очень простой, рассудительный пацан. Он не лезет, куда не хочет. Плюс мы с ним два отца. И я всегда хорошо с его женей Юлей общался. С Бульваром мы всегда про семью разговариваем, любим попиздеть, голосовушечки друг другу отправляем, я иногда совета спрашиваю.

И Депоха просто закинул тречок, типа, давай батьковский трек сделаем. И все вообще с кайфом получилось.

Вокруг меня есть какой-то ореол, что из Melon Music я — самый трушный. Я к этому никак не стремлюсь, все мои пацаны — трушные типы. Может, это с музыкой моей связано, потому что она более уличная.


— Слушаешь ли ты сам Бульвара?

Никогда не был прям фанатом, но треков пятнадцать мне очень нравились. И Фараон мне нравился до какого-то момента. Прикольный с ЛСП у него альбом, и вот этот где “Всегда смарт я как вода”? (поет). “Phuneral”. Для меня лучший Фараон, он меня тогда сильно вдохновил своим злым звуком.




— Новый альбом — олдскульный. Каким ты представляешь себе его слушателя?

— Ну вот дедушка такой с клюкой идет (смеется). Думаю, это такой простой пацаненок 18-26 лет, работает, думает, куда идти дальше, как двигаться. Куда идти после института (смеется). Мне кажется, это среднестатистический человек в России, который любит рэп.


— О чем “Holod72” альбом — как ты сам формулируешь?

— Первое, что в голову приходит — это исповедь. Мне надоело писать треки в духе: “Йо, бабки, я такой крутой, еще круче этого потому-то” (зачитывает рэп). Это все херня. Хотелось, чтобы мой слушатель услышал о моих переживаниях. Самая искренняя музыка идет изнутри. А я никогда не получал от музыки такие эмоции, как от этого альбома — я писал его в депрессняках, в лютой борьбе с самим собой.

Весь релиз фристайлом записан. Моментами я заканчивал треки и сидел плакал, настолько меня взрывало изнутри все это. От последних строчек трека “Holod72” — глаза вообще всегда на мокром. “Я рядом” — обращение к самому себе, мне было плохо, и я выдумал себе друга.


— Слышал ли ты про проклятье второго альбома? Переживаешь, что второй релиз примут хуже первого?

— Я считаю, что в коммерческом плане этот альбом зайдет сильно хуже, чем “TXC”, потому что это альбом для наушников, а не для сцены. Я даже тур не буду для него мутить. Это альбом с плохой эмоцией, с болью, альбом для одиночества, для выхода из дерьма. На нем только два положительных трека — это “Хип-хоп каждый день” и “France”. В общем, широкой аудитории он понравится меньше, но моим людям он раскроет меня гораздо лучше. И в данный момент мне это важнее.


— В треке “Holod72” ты читаешь про “Леху из Москвы” и проводишь аналогии с “Лехой из Тюмени”. Кто для тебя Гуф в твоем подростковом возрасте, когда ты выступал у него на разогреве, и сейчас?

— Гуф — мощный, особенно в плане текстов. Гуф — это исконно русский рэп. Чувак — талантище. Он никогда не был моим любимым рэпером, мне нравились какие-то треки, и альбом “Баста / Гуф” тоже. Но почему-то Баста всегда был ближе.

Когда мы выиграли с другом какой-то рэп-баттл и нас позвали на разогрев к Гуфу — это было больше десяти лет назад — для меня он был топовым МС. Недавно виделись с ним, я ему сказал, что я его разогревал, он ответил, что не помнит.

Я желаю ему добра, счастья. Пусть старичок себя за яйца возьмет и в порядок приведет. Я его очень понимаю.


— У тебя на новом альбоме есть трек с Бастой, как тебе с ним работалось?

— Вот если меня спросят, кто для тебя топовый рэпер, я отвечу, что это Баста. Я его очень уважаю, его песни с детства со мной. И если Гуф — прирожденная звездочка, прирожденный талант, то Баста — пахарь. И я себя скорее тоже пахарем ощущаю.

Я с ним познакомился во время съемок “МС Taxi”, очень крутой мужик, мы с ним быстро общий язык нашли: оба пацанистые такие, на мегапростом. Потом я его позвал сняться в клипе “12 лет назад”, и он согласился. Плюс мы с ним ходим в один боксерский зал.

А сейчас я собирал олдскульный альбом — там и французский рэп, и скрэтчи — и я подумал, что на таком релизе по-любому должен быть Баста. Мы в разъездах оба были, сделали все за неделю на расстоянии, он мегапрофессионал.


— Ты упомянул, что вы оба пацанистые, но также ты рассказывал, что в свое время Lil Melon тебя вытащил из пацанской темы. Взять те же самые накрашенные ногти. Как у тебя с Бастой строится коннект в этом плане? Он тебя не стебет за такие штуки?

— Вася — противоположность бабки у подъезда, он понимает, что мир разный и все разные. Я на “МС Taxi” был с накрашенными ногтями — ни слова мне не сказал.

Да и вообще никто ничего не говорит. Но мне и попробуй что-то за накрашенные ногти сказать. Рокеры вон все в 1990-х красили, и ничего. Это из серии “А че у тебя свитшот розовый, телка что ли?” А ничего, что он размера XXL, по-любому для телки сделали, да?



— Недавний лирический фит с Алишей из XO Team — как он родился?

— Алишу давно знаю, у нас с ней дружеские отношения. И вот эта тема — с тиктокерами, не с тиктокерами — я всю эту хуйню в рот ебал, трушность эту, это очень шаткое, тупое понятие. С тем пишись, с этим не пишись, с тем работай, с этим не работай. Это музыка, свободный мир. Melon Music — такая движуха, когда ты можешь и с Chemodan Clan трек записать, и с Моргенштерном (Минюст РФ считает его иноагентом).

И вот Алиша мне как-то скинула тречок, типа, залетай. Я пообещал, но в итоге не сделал — слушал-слушал его, и вот понимаю, что не могу, как-то не влазит. Алиша выпустила его без меня, я с ней встретился где-то, спросил: “Обижена?”. Она сказала: “Ну да, ну что такое, согласился, но не залетел”. И я ей пообещал, что мы обязательно что-то вместе сделаем, и это будет мясо. И вот выкладывает она как-то сниппет, в котором поет “И он снова пропал…”, и меня прям разъебало. Я попросил скинуть демку, за час написал куплет — понял, что здесь нужен мужской голос, типа общение двух полов.


— Ты из околофутбольной движухи, общаешься сейчас с кем-то оттуда?

— Да эта движуха закончилась как-то. Все повзрослели. Взять тех же OG Buda, Yungway, Lil Melon — мы все из этой темы, на поля гоняли, пиздились толпа на толпу. Это все переродилось уже. Раньше Stone Island носили заряженные околофутбольщики, а сейчас — UK-дриллеры.


Ссылки на альбом "Holod72" есть тут. А здесь можно купить билеты на ближайший концерт Seemee — в Казани, 28 мая.