Тексты
Перевод и вводный текст: Андрей Березин

Что мы узнали о Тупаке из документального фильма "Thug Angel"

Андрей Березин законспектировал документальный фильм, в котором Тупак предстает обычным человеком, со своими слабостями и страхами. 20-летие смерти великого рэпера — хороший повод прочитать этот текст.




В феврале отметил 20-летний юбилей знаменитый альбом 2Pac "All Eyez On Me" — первый в истории хип-хоп-музыки двойной альбом, добравшийся в итоге до бриллиантовой отметки продаж, самый популярный альбом Тупака Шакура, изданный за полгода до его преждевременной смерти. Для большей части публики Тупак в силу всемирной известности этого альбома является прежде всего гэнгста-рэппером, погибшим из-за своих преступных связей и излишней наглости.

Однако, "All Eyez On Me" записан человеком, еще за три года до этого считавшимся одним из голосов революционного движения среди черных. На удивление, спустя ровно 20 лет эти настроения резонируют с нынешним бурлением в умах как черных артистов, так и их черных и белых слушателей, вновь поднимая дискуссии о неравенстве людей разного происхождения. "All Eyez On Me", будучи на первый взгляд самоуверенным праздником в честь одного очень успешного человека, на деле основан как раз на яром стремлении афроамериканца показать белому миру, на что он стал способен. Как начинавший рэп-бунтарь записал в итоге самый популярный свой альбом в столь приземленном ключе, пусть даже и использовав для этого одни из лучших инструменталов рэп-музыки 90-х годов?

При подготовке этого материала за основу была взята документалка, которая оказалась так хороша в обрисовке истинного, не исправленного индустрией и бандитским окружением образа Тупака, что в итоге пришлось просто перевести ее для вас практически всю на русский.




"Меня зовут Тупак Шакур, я хожу в школу Тэмелпай-Хай, мне 17 лет".

С этой фразы из видеозаписи монолога подростка из пригорода Сан-Франциско по имени Тупак Шакур начинается вышедший в 2002 году документальный фильм “Thug Angel” о жизни и смерти великого артиста по имени 2Pac. Фильм спродюсирован известным в прошлом хип-хоп-битмейкером QDIII, сыном композитора Куинси Джонса.


Карен Ли, друг семьи и публицист Тупака:

— Любопытно, что многие до сих пор уверены, что он жив. Он бы не смог молчать такое долгое время.


Куинси Джонс, композитор, продюсер:

— Я чувствую, что он жив, так как вижу тату с его изображением на плече у своей дочери.


Тупак в 17 лет:

— Я получил ответственность до того, как захотел этого, и не могу теперь отличить - что такое большая ответственность, ведь я так долго с ней живу. Моя мама научила меня трем вещам: уважению, тяге к знаниям, и не молчать – если думаешь о чем-то, скажи об этом. Мы переехали из Нью-Йорка, так как мама не могла оставаться на работе, ведь все узнали, кто она, после того как «Черные Пантеры» развалились. Мы переехали в Балтимор. А там, оказывается, самое высокое число подростковых беременностей, подростковых убийств и самоубийств, и убийств черных черными. И вот в такое место мы решили переехать. Ну, я там в школе искусств сразу начал кампанию против убийств, за защиту от СПИДа, за безопасный секс и т.д. К моменту, когда мама перевезла меня в Калифорнию в Марин-Сити (1988), я уже насмотрелся насилия (жена, разрезавшая глотку мужу и т.д.).


Ray Luv, рэппер из Марин-Сити, первый рэп-партнер Тупака:

— Наши первые шаги мы делали, будучи жутко бедными. Нашими учителями взрослой жизни стали наркоторговцы и сутенеры. Они не втягивали нас в их дела, даже помогали нам расти. У них мы насмотрелись на хорошие машины, ювелирку, красивую жизнь. А от мамы Тупака мы взяли революционный аспект.


Тупак в 17 лет:

— Мы собираемся возродить "Черных Пантер" здесь в Марин-Сити. Сначала будем учить гордости, самоуважению, а там посмотрим.


Ray Luv:


— Вот тут, на подъездной лестнице, мы сидели, курили траву и читали рэп. Прямо на этой площадке для мусора. Поднимемся наверх (выходит на крышу многоэтажки). Вот когда ты бедный, и смотришь отсюда на Тибурон — самое дорогое место проживания в Калифорнии, этот прямой взгляд на жизнь богатых людей дразнит тебя в лицо, когда ты голодаешь.


Тупак в 17 лет:

— Если бы в жизни все зависело не от достатка, а от твоего поведения, культуры, от того как относишься к людям – мы бы тут были миллионерами. Но это не так, и мы бесштанны. Мне лишь от этого горько — что я был беден и пропустил много хорошего.



Лейла Стейнберг, режиссер поэтических вечеров, затем менеджер Тупака в 1989-1992:

— Он начал участвовать в наших постановках и рассказывал мне о ситуации у себя дома. Через пару месяцев я осознала, что его мать настолько наркозависима, что неспособна поддерживать порядок в доме и семье, необходимый для его образования и карьеры. И он переехал в мой дом, где я жила с мужем и детьми. Он оказался самым неряшливым из всех, кого я видела в жизни. Не хотел стирать вещи, не хотел покупать новую одежду. Он был таким большеглазым и собирался изменить мир.


Тупак в 17 лет:

— Я считаю, богатые должны жить жизнью бедных и наоборот. И они должны меняться раз в неделю. В школах должны быть предметы: наркомания, секс, религиозные культы, полицейское насилие, апартеид, и почему люди голодны.


Эйтрон Грегори, менеджер Тупака в 1989-1995:

— Лейла Стейнберг позвонила и попросила посмотреть Тупака из группы “Strictly Dope”. А я занимался группой Digital Underground, и направил его к лидеру группы, Shock G, он как раз был на студии.


Shock G:

— Тупак пришел весь такой деловой, сразу потребовал послушать его. Я сперва закончил дела за пультом, потом послал его в будку. Он зачитал что-то уличное и при этом образованное. В 1990 тексты Тупака точно не свели бы вас с ума. Они были, ну, выше среднего. Либо о буднях рэпперов, либо о политике, ничего бандитского. В конце концов мы его подписали, он у нас танцевал и подчитывал рэп. Он быстро наращивал свое участие в наших текстах, и на втором нашем релизе получил свой гостевой куплет в треке “Same Song”. В турах то звукорежиссера пытался избить, то подпевщика за некачественную работу. Я ему «ты не имеешь права ему указывать", а он мне "да мы чуть толпу не растеряли из-за певца". Я выгоняю его с тура. Через пару часов стучится в номер: "Пойдем снимем баб". Как будто ничего и не было.





Эйтрон Грегори:

— Это было отличное время, тогда на Тупака никто не давил.


Shock G:

— Я к нему приезжаю, он живет на первом этаже, окна распахнуты. Я говорю "Пак, ты не можешь вот так раскрывать окна теперь, когда у тебя альбом вышел, и ювелирку тут по столу разбрасывать". А он мне: "Я не волнуюсь насчет этого". Достает из шкафа свой первый АК. "Пусть кто-нибудь сунется, я ему…" — и нечаянно разряжает очередь в пол. "Ух тыыыы! Видал?" Пол разнес, двух будущих участников Outlawz, накуривавшихся рядом на диване сопляков, чуть не убил. "В этом что-то есть!". Красота, блин.

Его первый альбом висел в Billboard где-то на 50-м месте, а наш “Sons Of The P” – в первой десятке. Так он вышел из комнаты с криком: "В следующий раз буду тебя просить мне треки выбирать!". Я-то позволял ему выбирать себе песни, а он оказывается хотел чтобы я ему подсказал, что будет горячо. И я уж постарался, чтобы он получил и "I Get Around", и "So Many Tears" и вот это все. А позже, уж если он звонил и вызывал, я хватал оборудование и летел в любую точку страны, это стало честью, если Тупак звонил.


Майкл Эрик Дайсон, автор биографии Тупака “Holler If Ya Hear Me”:

— Тупака разрывало на две части его стремление быть "настоящим ниггером" по отношению к людям, из которых он вышел. Это создавало конфликт с другими сторонами его личности.


Тупак в середине 1990-х:

— Люди не понимают черных вещей. Я остаюсь черным, и не буду вести себя как белый, если они захотят этого. Я куплю себе Бенц, буду курить траву, потому что ниггеры так поступают. Буду заряжать стволы, буду напиваться, потому что ниггеры так поступают. Я не буду меняться из-за обладания деньгами.


Моприм Шакур (сводный брат):

— Обе стороны Тупака – это были его инь и ян, и это все был он. Разносторонний, как и все люди, только очень возбужденный в обе стороны.


Тупак:

— Черные всегда занимали ненасильственную, логичную позицию, никогда не принимая предназначенного нам положения воинов. Только с появлением жесткого хип-хопа для ниггеров стало возможным посылать всех наХХХ, палить из пистолетов и делать все что вздумается.


Тупак о термине “thug life” (“бандитская жизнь”):

— Я говорю, что я бандит, потому что происхожу из канавы, и я все еще в ней. Я не говорю, что я бандит, потому что хочу ограбить или изнасиловать вас, нет. Я занятой человек, и вы это знаете, так как можете найти меня в местах, где я занят своей работой.


Лейла Стейнберг:

— Тупак считал, что нет большей боли, чем боль черной Америки. Когда Тупак срывался на полицейских, это было результатом его погружения в образ "бандитской жизни", людей, голосом которых он себя считал.


Майкл Эрик Дайсон, автор биографии Тупака “Holler If Ya Hear Me”:

— Он говорил, что обязан жить той жизнью, о которой говорит в песнях. Это замечательно, когда речь идет о госпеле, и ужасно, если это гэнгста-рэп.


Тупак на вопрос о его отношении к убитым полицейским:


— Мне их не жалко. Как им не жалко было моих убитых родственников. Пусть все помирают, пока не будут уважать меня как человека. Пока не получат пуль ради справедливости.


Лейла Стейнберг:

— Стук в дверь, на пороге полиция. "Мы опять получили жалобы на громкую музыку". Я начинаю извиняться, а за плечом прыгает Тупак со словами: "Офицер, у соседа рок-музыка так же громко играет, и что? Стойте тут, я сейчас сделаю громкость, чтоб вы проверили, подойдет ли". Бежит и включает NWA “Fuck The Police”, и делает негромко, но так, чтобы офицер все слышал.


Money B (Digital Underground):


— С ним что-нибудь случилось – он сразу об этом пишет. Напишет – и тут же начинает их читать, да с таким остервенением, как будто уже в будке пишется. Потеет, плюется. Приходилось просить остановиться.






Shock G (Digital Underground):

— Он старался сбрасывать все с плеч. Отсюда его пачки стихов. Это было его воздухом. Он курил в студии траву и сигареты всю ночь, и поэтому при записи иногда глубоко вдыхал, пропуская слова в строчке. При следующем дубле вдохи приходились на другие слова, так что в итоге слов не пропускалось. Поэтому его записи состоят из двух-трех дорожек его голоса.


Johnny J, постоянный продюсер Тупака:

— За день мы с ним делали 4-5 песен. Если в студии было "Хеннесси" – дело шло вообще хорошо.


Тупак:

— В записях слышно, что мы делали их накуренными и пьяными. Ну и что, ниггеры ведь все равно будут это слушать, будучи накуренными и пьяными!


Shock G (Digital Underground):

— Тупак был самым загруженным работой человеком в хип-хопе, однозначно. После его смерти вышло еще больше его работ, чем при жизни.



Майкл Эрик Дайсон, автор биографии Тупака “Holler If Ya Hear Me”:


— Когда Бигги еще не был его врагом, он рассказывал, что однажды зашел к нему на квартиру, Тупак ушел в ванную, а когда вернулся, оказалось, что он там две песни написал.


Big Syke:

— Черные Пантеры – это образование. А гетто – это дикость. Если смешать это вместе – это порох. Вот это и был Тупак, он был образованным безумцем.


Тупак воспитывает молодых коллег:

— Чуваки, у нас есть две недели, чтобы закончить этот альбом, включая сведение. У нас нет такой роскоши, как тратить две недели на одну песню. Я свой альбом за три недели записал весь. Был бит и текст — шел в будку и фигачил три песни за день, потом сведут. Нас тут восемь рэпперов, нет времени сидеть и тупить, тащась от одного кика – вы это можете сделать позже, когда рэпперы уйдут. Услышали бит, накатали текст — и в будку, быстро каждый свой куплет. Заметили, кто-то фристайлит — его в будку, пусть записывает куплет. Надо песню назвать — берем последнее слово, которое сказал вон тот чувак. Вот вам и название. Захочется припев – допишем припев, песня готова.






Тупак в 17 лет:

— У Рональда Рейгана в Белом Доме 1000 комнат. Откуда же в Вашингтоне бездомные? Взял бы и дал кому-то из людей пожить в каких-то комнатах. Он же не даст. Белый Дом же станет от этого грязнее.


Моприм Шакур (сводный брат):

— Пройти так быстро путь из бедности к таким деньгам, чувак, это слишком сложно. Он дошел до пункта, когда уже не обязан был кого-либо уважать. Он был рэпером, актером и секс-символом, и хейтеры потянулись табунами.


Shock G:

— При нем должна была быть трава, должен был быть "Хеннесси", если этого не было, должно было что-то происходить. Он был не так уж счастлив, его смех часто был натужным. Послушайте, как он смеется в песнях, он не смеется, он надевает на себя смех. Все что там реально слышно – это боль.


Куинси Джонс, композитор, продюсер:

— Тупак был главным кошмаром Америки. Невоспитанный, но образованный. Так много записей нельзя продать, если тебя не покупает белая публика.


Тупак в середине 1990-х:

— Когда я говорю ниггерам: возьми вот эту пушку, которой ты собирался застрелить такого же ниггера, и иди лучше застрели копа – это не безумие. Это самая разумная и трезвая вещь, это позитив.


Карен Ли, друг семьи и публицист Тупака:


—Тупак происходил из Черных Пантер, которых до сих пор боятся. У него было якобы африканское имя – большинство и не знало, что это имя перуанского вождя. Однажды в новостях проскочило, что один молодой черный, когда стрелял в полицейского, в этот момент слушал в наушниках Тупака. И на съезде республиканцев это прозвучало. Тупак обалдел – о нем говорит вице-президент.


Тупак:

— Они знают, что мои слова — это не то же самое, что слова какого-то там мимо проходящего ниггера. Потому что я говорю, что надо наносить ответный удар. Поэтому они за мной и охотятся. Правительство, армия, полиция — это такие же банды. Мы обращению с оружием и бандитизму у них же и научились.


Карен Ли, друг семьи и публицист Тупака:

— Мы ехали в аэропорт и услышали по радио, что какую-то девочку покусали питбули, и она в стационаре в тяжелом состоянии. Он развернулся и поехал в больницу. Мы нашли ее родителей, он предложил помощь. Никакой прессы вокруг не было, чтобы рассказать об этом. По-моему, он даже поддерживал с той семьей связь вплоть до своей смерти. Он испытывал сродство к тем детям, у кого родители страдали наркоманией или сидели. Он хотел им содействовать, но тихо, чтобы не подумали, что он пытается увеличить продажи записей.


Куинси Джонс:

— Он проехался в интервью по мне и другим известным черным за то, что у нас смешанные бело-черные семьи. "Мы должны получить одно целое поколение черных семей, зачем нам смешанные, если у нас чистых семей нет?". Моя дочь Рашида написала ему письмо.


Рашида Джонс:

— Я написала, что он не может судить о людях, которых не знает, что он не мог быть тем, кто он есть, не будь таких, как мой отец, и что вообще неизвестно, где он сам будет через 10 лет — может в тюрьме, а может, вообще мертвым.


Куинси Джонс:

— В ту же неделю он попытался ответить и извиниться. Встретил другую мою дочь Кидаду в городе и подумал, что это Рашида. Она долго не могла понять, что он от нее хочет. В конце концов они встретились в кафе, он сидел спиной ко мне, когда я вошел, я резко положил ему руки на плечи, и хорошо что он не был вооружен в тот день. Он аж позеленел. Я отвел его в сторону и мы поговорили начистоту. Я сказал, что понял откуда у него эти мысли, но я не заслуживаю такого.


Карен Ли:

— В итоге он проникся глубочайшим уважением к Куинси Джонсу как к музыканту и человеку. И подружился с его семьей.


Тупак в 17 лет:

— Вы знаете, я же воспитан только мамой. Я всегда предельно нежен с девушками, желаю им всего наилучшего и все такое. Так вот, я встречался с девушкой, и она сказала, что я слишком милый!! И я подумал, придется быть как все парни, которые всегда имеют девушек. А они девушек на букву "B" называют.






Тупак в середине 1990-х (кричит в камеру):

— Bitches ain’t shit! We don’t love them hoes, and it’s like that! Как только в деле завязана похотливая баба — ниггеры начинают помирать. Если ниггер погиб – ищи похотливую бабу за час до этого. Ниггерам пора вернуться к тюремным временам и почаще дрочить, иначе они продолжат умирать. Если трахаешься с нормальной женщиной, все будет ровно, а если это bitch — ее надо ломать и трясти.


Shock G о судебном обвинении Тупака в изнасиловании:

— Нет и не может быть такой причины для звезды даже средненького статуса, чтобы изнасиловать кого-либо!


Treach (Naughty By Nature):

— Эта стерва просто делала ему минет в отеле при ночном клубе. Перестань, ну а для чего же ты тогда туда пришла?! Нам никогда не было нужды брать женское тело силой – они всегда ждали нас уже у дверей!


Лейла Стейнберг:

— Пак позвонил мне после обвинения и расплакался. Он никогда не боялся разреветься. Я чувствую, что его компания тянула его вниз.


Эйтрон Грегори, менеджер Тупака в 1989-1995:

— Судья сказал: "С тех пор как вы стали звездой, вас преследуют одна проблема за другой, и поэтому я назначаю вам этот срок".


Shock G:

— Он ответил судье: "За две недели вы ни разу не посмотрели ни мне, ни моему адвокату в глаза. Похоже, вы здесь вообще не для того, чтобы творить справедливость. Поэтому я не буду просить смягчить себе срок, так как не ощущаю себя в ваших руках. Я в руках Господа". Охххх! Напряжение в зале суда стало таким, что его можно было резать ножом. Это расшевелило всю сторону обвинения. Пак сказал это так, что минуту никто в зале не мог слова сказать, и глаза у всех стали влажными. Храбрый мазафакер.


Карен Ли:

— Он не извинялся перед ней, нет. Он извинился, что вверг себя в ту ситуацию с ней. Он попал в тюрьму, которая выглядела как сто лет назад, там было ужасно. Но это его не сломило. Он не курил траву, не пил, поэтому писал сценарии, писал тексты.


Диктор:

— Человек, познакомивший Тупака с якобы изнасилованной, обвинялся отдельно от него и получил в итоге условный срок. Тупак решил, что он был информатором полиции. Его адвокат выяснил, что этот человек имел много задержаний по всей стране, но ни разу не попал в тюрьму. Тюремный срок Тупака мог быть сокращен засчет залога, но он не нашел для этого требуемых 1,4 миллиона долларов. Тогда на него вышел владелец Death Row Records Шуг Найт. Он предложил освобождение в обмен на контракт с его лейблом. Договор был написан от руки и подписан сквозь прутья решетки.


Моприм Шакур:

— Шуг давно выходил к нему с этим предложением, но Пак не хотел идти таким путем. А тут он оказался между молотом и наковальней, и ему пришлось сделать то, что он должен был.


Хенри Фейзон, телохранитель Тупака:

— Это была сделка с дьяволом, но он говорил, что это его единственный выбор.


Эйтрон Грегори, менеджер Тупака в 1989-1995:

— Многие говорили, что он пошел неверной дорогой, но он говорил лично мне, что находится на Death Row только ради музыки. Многие считают, что Death Row Records был его домом, но он ведь провел там всего девять месяцев своей жизни.



Слово переводчика: "All Eyez On Me" вышел в разгар противостояния артистов Западного и Восточного побережий США. Каждая деталь его была вызовом как всей индустрии, так и противникам с Востока в частности. Музыка, великолепно поданная битмейкерами Johnny J, Daz Dillinger, Dr.Dre и другими, ласкала и купала в роскоши, являя собой все лучшее, джи-фанковое и на сто процентов калифорнийское. Она звучала намного слаще и доступней, чем его предыдущий альбом, и диаметрально противоположно всему, что было ранее.

Тупак кичился и задирал нос. Разместил свое фото на обложке в пижонском кожаном костюме с весткост-распальцовкой. Рассказывал в альбоме о красивой жизни, которую он теперь ведет, о безграничном пользовании красивыми женщинами, много упоминал своих связанных с криминалом друзей. Не потеряв ни грамма своего великолепного певучего флоу, писал самые мощные синглы про родную Калифорнию ("California Love", причем на альбоме лишь вторая часть этой композиции, а самая известная, первая, оставлена за бортом как прошлогодний сингл), про девушек с видеосъемок своих клипов ("All Bout U"), про то, как он недостижим в своей славе и доходах для других артистов ("Can't C Me").

От образа вдумчивого молодого человека оставил лишь несколько сознательных текстов о том, как он утратил друзей, обретя известность ("I Ain't Mad At Cha") да про потерявших достоинство молодых девушек, которые живут не ценя себя ("Wonda Why They Call U Bitch"). Остальные треки по большей части либо прямо заявляют о жизни Тупака в кругу вооруженных парней в атмосфере преступного братства, либо описывают их беззаботное времяпрепровождение. Особняком стоят "Only God Can Judge Me", одна из первых рэп-исповедей на тему того, что никто не должен судить великих людей за их поступки, и "Got My Mind Made Up", которая назло противникам из Нью-Йорка может похвастать куплетами Redman & Method Man.



Это был голос человека из низов, со всеми привычками и грехами, принесенными оттуда, с опасным и безоглядным образом жизни, так притягательным для молодых слушателей с любым цветом кожи. Адская смесь беспроигрышного артистизма, гангстерской бравады и удачных эпизодов "взгляда внутрь себя" - вот что сделало All Eyez On Me альбомом легендарным и мегауспешным. Однако люди, бывшие свидетелями его создания, говорят о том, что гангстерский лайфстайл словно специально был примерен Тупаком на себя, чтобы быть ближе к тому образу, который сложился в его творчестве к тому моменту.




Майкл Эрик Дайсон:

— Тупак был в этой вражде, конечно, основным фактором. Ну да, Бигги выпустил после выстрелов в Тупака песню “Who Shot Ya”, но Тупак в ответ записал самый мстительный, злопамятный баттловый дисс всех времен “Hit’Em Up”, где буквально говорил о сексе с женой Бигги, и это звучало изобретательно, зло, мощно и вызывающе.


Ray Luv:

— Тупак не воевал с Исткостом. На востоке было полно людей, любивших его. Но случилось несколько инцидентов прямо перед его отсидкой, например на вручении наград The Source, когда 10000 человек освистали нас, всякий артист из Калифорнии был освистан.


Майкл Эрик Дайсон:

— Получилось, что требование к себе "быть настоящим ниггером" заставляло перенести это с записей на улицу.


Карен Ли:

— Когда ему исполнилось 21, на съемочную площадку фильма "Poetic Justice" я и Эйтрон доставили подарок для него — пикап. И я помню, как он был удивлен, что дожил до 21. Я говорила ему — ты обязан остановить этот поток смертей. И когда я смотрю на его последнюю фотографию, где он сидит в машине совершенно без какого-то выражения на лице, я знаю, что он не боялся.


Johnny J, постоянный продюсер Тупака:

— Я думаю, он догадывался. В том множестве песен, которые мы записали вместе, он постоянно говорит "смерть, смерть, смерть, смерть".


Ray Luv:

— Он готовился к преждевременной смерти. Однажды он отдал Лейле свои тетрадки со стихами и попросил опубликовать их после его смерти, чтобы люди знали другую его сторону, кроме той, которую он показал публике.


Shock G:

— Он постоянно планировал. Говорил: "Если я умру так, выпустите это. А если я умру вот так, выпустите вот это". У него был план "Е", какой уж там план "Б".


Диктор:

— После посещения боя Тайсона в Лас-Вегасе Тупак покинул его в машине, за рулем которой сидел Шуг Найт, и получил несколько пулевых ранений из другого автомобиля. Удивительным образом Шуг Найт отделался легкими ранами.


Куинси Джонс:

— Кидада могла оказаться там рядом с ним. Он передумал встречаться с ней после боя. У него ведь после боя еще и драка случилась. Похоже, он не стал ставить ее под угрозу.


Money B (Digital Underground):

— Я был уверен, что он выкарабкается. Он казался неуязвимым.


Диктор:

—Тупак был помещен в университетский госпиталь, где прошел через операции, в том числе удаление правого легкого.


Моприм Шакур:

— Я навещал его там, и он пытался что-то мне сказать. Это величайшая тайна в моей жизни, но он что-то пытался мне сказать, всю кровать растряс. Он был бойцом, до конца.


Диктор:

— 13 сентября 1996, после 6 дней в критическом состоянии, Тупак Амару Шакур скончался. Ему было всего 25 лет. Куинси Джонс сказал: «Если бы Малколм Экс умер в 25, он остался бы известен как уличный жулик. Если бы Мартин Лютер Кинг умер в 25, он бы умер местным священником. Если бы я умер в 25, я остался бы тромбонистом и сводящим концы композитором, всего лишь клочком моего жизненного потенциала». Церемония прощания прошла на океанском берегу, среди ограниченного круга близких. Часть праха была развеяна над морем.


Shock G:

— Мы опустили в океан подарки, его любимые куриные крылышки, "Хеннесси", его ювелирные украшения, фотографии. Каждый что-то принес, что-то сказал.


Куинси Джонс:

— Огромный вопрос, почему ни одного ареста не последовало.


Treach (Naughty By Nature):

— Если бы даже не вышли все эти посмертные альбомы, у нас все равно достаточно осталось от него на столетия вперед.


Моприм Шакур:

— Я думаю, он не понимал, какой звездой он был, как много он значил для людей, скольким он был нужен.


Тупак в 17 лет:

— Я хочу сделать из своей жизни книгу. "Выращенный Черными Пантерами".


Treach (показывает изображение Тупака на своем левом предплечье):

— Он всегда со мной. Когда я получаю хороший секс, он получает хороший секс. Когда я получаю курево или бухло, он тоже его получает. У меня и удар левой рукой стал сильнее чем правой, хотя я праворукий.


Карен Ли:

— Вот на этой фотографии точно запечатлен его взгляд, когда он собирался закрутить с девушкой в клубе.


Лейла Стейнберг:

— Иногда случается, что я собираюсь ему что-то сказать, беру телефон и набираю его номер. И только потом понимаю, что не могу ему позвонить. Вы же знаете, так бывает у всех, кто кого-нибудь потерял.


Хенри Фейзон, телохранитель Тупака:

— Он однажды сказал мне, что его самая любимая музыка – это тема из "Отверженных". Я чуть не упал. "Твоя любимая что??"



После смерти Тупака вышел его альбом под новым именем "Makaveli", где гэнгста-рэппер предстал с совсем иной стороны. Это был по большей части мрачный, воинственный опус от имени поборника интересов своей расы, который готов с оружием отстаивать как свободу людей своей крови, так и убеждения своих земляков и единомышленников в музыкальной индустрии. А большинство записей, вышедших после смерти, оказалось куда больше связано с внутренними переживаниями, страхами и надеждами Тупака Шакура, чем с его гангстерской лихой персоной. Таким образом, "All Eyez On Me", во всех смыслах шикарный альбом, на котором как на празднике жизни засветились почти все тогдашние калифорнийские звезды, описывает едва ли один год жизни Тупака, который большую часть своего творчества посвятил куда более серьезным темам, да и музыка его далеко не всегда стреляла фейерверками, как на этом альбоме.

Этим он нам и дорог — мелодичный блистательный момент недолгого триумфа талантливого артиста и поэта, который расплатился за свою яркость и великолепие собственной жизнью.

"Намечали артистам стрелы, типа напугать", убеждали подписать контракт не читая, не возвращают права на песни Тимы Белорусских и подсовывали Фейсу договор, пока он был пьяный — такие истории попали в интернет после того, как Моргенштерн объявил войну паблику Рифмы и Панчи и их лейблу
Обвинил паблик в нацизме и в том, что его лейбл "душит" музыкантов. Хочет добиться "правосудия"