Jim Beam Welcome Sessions
Интервью: Андрей Недашковский

Manizha: "Чтобы оказаться на большой сцене, нужно выступать на маленькой так, словно это стадион"

Jim Beam запустил кампанию Welcome Sessions, где популярные артисты возвращаются на маленькие площадки, на которых все начиналось — а об их выступлениях снимают видео.

ЧТО ТАКОЕ JIM BEAM WELCOME SESSIONS


Jack Garratt, Fontaines D.C., José González, Wolf Alice дали зрителям возможность заглянуть за кулисы их выступления и посетить пабы, клубы и концертные площадки, где все началось.

Проект продолжится сначала серией онлайн-концертов, а в 2022-м — и живых концертов.



ГЕРОИНЯ ШЕСТОГО ВИДЕО — MANIZHA


Новой участницей проекта от России стала Manizha. Она сняла видео на новый трек "Now Or Never", премьера которого состоялась сегодня ночью.

Еще несколько лет назад она была известна в основном аудитории инди-музыки — ценителям, знатокам и тем, кто постоянно ищет что-то новое. Но проделанная Манижей работа дала результат — а мы в очередной раз убедились, что популярной может быть и сравнительно более сложная, но сделанная со вкусом и любовью музыка.



В ЧЕМ СВЯЗЬ JIM BEAM И МУЗЫКИ


В прошлом году Jim Beam запустил платформу #когдаоткрыткаждому. На протяжении 226-летней истории бренда одно оставалось неизменным — открытость, которую транслирует веселый и спонтанный Jim Beam.

Неважно, кто ты, откуда и где ты столкнешься с брендом — Jim Beam всегда открыт каждому, потому что главное в жизни — не слава и не деньги, а чувство, что ты кому-то нужен, что ты "свой". И музыка, как ни что другое, возвращает в то время и место, где родилось это чувство сопричастности. Она обладает силой, которая объединяет и заставляет нас действовать.



МЕСТО ДЕЙСТВИЯ — CROCUS CITY HALL


Это концертная площадка, где Манижа дала один очень важный для себя концерт, и которую она называет роковой для себя — объяснения последуют!






MANIZHA ОТВЕТИЛА НА ВОПРОСЫ THE FLOW


Мы поговорили с Манижей об образе русской женщины, Евровидении и феминизме.



— Почему ты выбрала Crocus City Hall локацией для этого видео?

— “Крокус” был первой крупной московской площадкой, которую нам удалось собрать. Концерт состоялся в самом начале 2020-го, 2 февраля. Тогда казалось, что начинается новая глава моего пути — и тут пришла пандемия.

Воспоминания об этом вечере на протяжение года пандемии, когда было тяжело морально и физически, оставались для меня маяком, который говорил: “Подожди, следующий концерт будет еще более особенным”. Я постоянно себе это повторяла. И так получилось, что следующий концерт мы запланировали на 9 марта 2021 года, тоже в “Крокусе”, — но в этот раз билеты ужасно продавались.

Еще одно влияние пандемии: люди стали бояться покупать билеты, потому что не все операторы возвращали полную стоимость, еще эти переносы и отмены постоянные. Люди перестали покупать билеты заранее. Сейчас основные продажи приходятся на последние дни перед шоу.

Я понимала: нужны какие-то события, чтобы привлечь внимание к нашему концерту. И тут мне в последний момент предлагают участие в отборе на “Евровидение”. Моей первой реакцией было: "Нет" (смеется). Но команда и мама сказали: “Надо”.

Мотив был такой: сейчас на этой истории попиарюсь — и 9 марта соберу свой любимый “Крокус”. Клянусь! Я выступала с такой надеждой, что, вот, сейчас билеты попрут, все придут… И вот мы едем на “Евровидение” (смеется). Этот “Крокус” стал каким-то роковым для меня.







— На видео ты исполняешь новую песню “Now Or Never”. Она звучит как саундтрек к невышедшей части “бондианы”.

— Даже так! Кто знает, вдруг такое еще произойдет (смеется).

Она про то, что нужно решаться на самые безумные поступки, потому что это всегда сработает. Даже если до последнего одолевают сомнения и мысли: “Черт возьми, что же я такое совершаю?”

Когда мы объявили первый “Крокус”, я была уверена, что ничего не получится. Что мы влезем в страшные долги. Но в моей команде есть классная женщина, Майя Серикова, у которой очень богатый концертный опыт. Она и стала инициатором выступления.

“Now Or Never” — это когда ты осознанно принимаешь то большое количество рисков, что тебя окружают. В такие мгновения и начинается магия.



— Ты воспринимаешь эту песню как подведение итогов насыщенного года?

— Так и есть, но я написала ее еще 7 лет назад в Англии. У меня есть чемоданчик, который я почему-то боялась раньше открывать и показывать людям. При всей моей уверенности на сцене и тем месседжам, которые я транслирую, в жизни я часто бываю неуверенной и закомплексованной.






Я их делала и не выпускала, потому что мне говорили: “Кому это надо? В России никто не будет слушать артистов, поющих на английском”. А я пишу песни на английском с 11 лет. И когда я в 16 такая: “Я хочу петь на английском”, мне говорили: “Ты сумасшедший ребенок. Ты должна петь на русском, петь не глубоким и сильным голосом, а светлым чистым голосочком, чтоб люди верили, что ты девочка 16 лет в короткой юбочке”.

Меня сильно травмировал тот период жизни, когда мне, куда бы я ни сунулась, говорили: “Нет”. Сейчас благодаря интернету и соцсетям у артистов появилась возможность быть какими угодно и петь на каком угодно языке — и быть при этом успешными. Дошло до того, что я теперь миксую таджикский, английский, русский, итальянский — и все это в одной песне.



— “Крокус” — статусная большая площадка. А каким было твое первое выступление?

— Если говорить про мои авторские песни, — ведь не секрет, что ранее я участвовала в разных попсовых проектах и побывала в пятилетней кабале с контрактом международного проекта, — то первый концерт Манижи прошел в оранжерее Таврического сада в Петербурге. Там помещалось 200-300 человек. Было очень трогательно.

Мне нравилось выступать в нетипичных пространствах — оранжерея, церковь, колонный зал Дома Союзов. Таврический из этой же категории. После него такой шум разлетелся по Санкт-Петербургу, что пришлось отыграть второй концерт через два дня. Билеты продались за 45 минут — тогда для меня это было чем-то фантастическим.

Маленькие концерты, квартирники, — это место, где я училась петь. Чтобы быть на большой сцене, нужно научиться выступать на очень маленькой так, будто ты вышел на стадион. И при этом на огромной не потерять ощущение, как будто люди с тобой находятся в маленьком пространстве.





Квартирники всегда полны импровизаций. А импровизация меня и научила писать песни. Импровизация научила меня быть живой на сцене. Я не стесняюсь, если отвалится приклеенная прядь волос, если я упаду или у меня не сработает звук. Если это произойдет, я буду просто ржать со всеми. Понимать, что это живой момент, который происходит прямо сейчас (смеется), а я, черт возьми, человек, который может облажаться.

Так всегда было на квартирниках. Когда можно остановить песню, чтоб попросить еще один бокальчик, что-то перекусить или вытащить кого-то из зала спеть вместе. Атмосфера там бесценна.



— Что для тебя джем?

— Я себя больше чувствую музыкантом, чем певицей. Музыкант не следует заданным гаммам, а умеет создать свои с другими людьми. В джемах ты можешь себя сформировать как сильную единицу, умеющую работать в команде. На джемах всегда присутствует многожанровость и хулиганство, благодаря которым ты можешь песню Ветлицкой исполнить в металкор-обработке или Бритни Спирс зачитать рэпом.

У Марвина Гэя была такая тема, что он собирался с чуваками на студии, — и они там по 8-12 часов по кругу что-то играли и потом начинали джемить. В этом состоянии даже алкоголя не надо, никаких веществ. В него входишь только за счет музыки и грува. Каждый раз, когда я понимаю, что вошла в это состояние и все музыканты находятся в нем же, понимаю, что это даже круче, чем секс. Невозможно описать, на каком уровне начинают рождаться эти мелодии. Это взаимодействие не похоже на на какое другое в твоей жизни. Это основа, на которой строится моя любовь к тому, что я делаю. Та химия, которую больше нигде не получить.

Из джема родились такие песни как “Иногда”, “Чувство”, та же “Now Or Never”.







— В этой песне есть строчка: “Only reason I’m here is to find my place”. Нашла свой плейс?

— Все еще ищу. Вроде бы стала ближе к нему, но мне хочется идти еще шире и дальше.



— А что ты визуализируешь, когда слышишь эту формулировку?

— Очень светлое пространство. Теплое. Где мало сожаления. Нет жалости к себе, а есть трезвость в понимании: “Да, я совершала ошибки. Мне за них стыдно. Но я несу за них ответственность”. Зрелые чувства.



— Чем тебя удивил проект Jim Beam Welcome Sessions?

— Всегда есть предвзятое отношение к сотрудничеству брендов с музыкой. Выискиваешь в этом какое-то двойное дно, думаешь: “Ну понятно, сейчас меня будут пытаться контролировать и говорить, что можно, а чего нельзя”. Знаю по собственному опыту.

А на проекте Jim Beam Welcome Sessions у меня было много свободы. Суть этого проекта — максимально раскрыть свои корни, любовь к музыке. Мне очень приятно, что показав команде несколько композиций, мне ответили: “Пожалуйста, пускай это будет песня “Now Or Never”. Они мне помогли в нее поверить еще больше. Здесь все качественно и по-взрослому: не под фанеру, без “дайте нам понятный русский текст, поп-музыку для тиктока”.



— Когда ты слышишь фразу “Женщина в искусстве”, кого ты представляешь в первую очередь?

— Марину Абрамович. Она мультикультурная и мультижанровая женщина. Очень мне близка по духу. То, как она создает свои перфомансы, и то, какую метафору в них вкладывает, меня восхищает. Когда я была в Нью-Йорке, я мечтала доехать до ее института, но так и не удалось это сделать. Мне кажется, мы с ней когда-нибудь встретимся. Когда я ее впервые увидела, я поняла, что она очень похожа на мою бабушку. Не только в плане внешности. Моя бабушка была не от мира сего. Чувствовала реальность иначе.





— Кого ты представляешь, когда слышишь фразу “Russian woman”?

— Я вижу собирательный портрет. “Russian woman” — это каждая женщина в этой стране, независимо от профессии и статуса. “Russian woman” — это состояние души. Еще не ушел тот стереотипный образ, который большинство представляет себе, услышав эту фразу. А моей задачей было показать, что это не я “Russian woman”, девушка, поющая на сцене, а “Russian woman” — это вся мозаика людей, которые появлялись на экране во время моего выступления, и не только их.



— А кого ты представляешь, когда слышишь слово “феминизм”?

— Свою бабушку (смеется). Как оказалось, она была феминисткой и транслировала тот феминизм, который меня больше всего вдохновляет. Феминизм вне гендера, вне токсичности. Феминизм, в котором есть четкое понимание сестринства и поддержки друг друга.



— После “Евровидения” ты перевыпустила сингл “Недославянка”. В таком контексте он стал восприниматься прямым сиквелом “Russian Woman”. Ты долго выбирала, что выпускать, ведь внимание к тебе было приковано колоссальное?

— Конечно, я много думала на этот счет, но решила поставить себя на паузу. Решила, что не буду бежать впереди планеты всей и выгорать. А я очень сильно выгорела после конкурса. Было важно поработать над своим психологическим состоянием, восстановить силы. Потому что то, что вы видите на картинке, и то, что происходит на бэкстейдже, — это два разных мира. Я ни в коем случае не хочу вызвать жалость. Я просто человек, мне надо было восстановиться.

Почему я перевыпустила “Недославянку”. В ее тексте есть то, что я произносила все то время, пока в моих соцсетях было много прессинга со стороны негодующих. Это как с “Now Or Never”: в музыке есть магия. То, что ты пишешь, через много лет может воплотиться в твоей жизни. Когда я писала “Недославянку”, я не думала, что это станет моим ответом на все те вопросы, которые у людей возникли из-за “Евровидения”.

Когда я написала “Russian Woman”, я вообще не рассчитывала, что это когда-нибудь будет исполнено на этом конкурсе, — и уж тем более, что я туда поеду с этой песней в качестве участницы. Кстати, родилась эта песня тоже в джеме, когда я приехала в Израиль, мы собрались с местными чуваками на студии и за один день сделали вот эту непонятную демку, поржали. Текст возник неосознанно, я не оттачивала рифму, он из меня лился на сессии. Потом я показала ее русскоязычной подруге, она сказала: “Какой текст классный, смешной”. Я и подумать не могла, что этот текст доведет меня до Следственного комитета (смеется) (весной СК РФ провел проверку песни “Russian Woman” из-за поступившей жалобы на то, что она разжигает экстремизм и содержит "противоправные высказывания". Проверка ничего не обнаружила — прим. The Flow). Мой текст многих задел, но не потому что он провоцирующий, а потому что правдивый.



— Оксфорд выбрал словом года “вакцину”. А какое слово года для тебя?

— NFT (смеется). Я не знаю, почему. Хотела как-то красиво подвести типа “любовь” или фразой “now or never”, чтобы пропиарить новый трек. Но я столько слышу про этот NFT, что уже стала разбираться в этом криптоарте и криптомире.

Правильная дверь в новую неделю
Власти Румынии узнали об этом и произвели арест
Новости соцсетей за неделю: у кого квартира в центре, с кем спит Федук, кто зовет на автограф-сессию 17 марта