“Вторая собака” Димы Бамберга — это инструкция, как быть вечно молодым
У рэперов так бывает — однажды в интервью они начинают говорить о желании поэкспериментировать. В какой-то момент возникает слово-триггер “инди-рок”. Потом ты включаешь новый альбом, слышишь там более-менее то же, что и раньше — и понимаешь: тебя наебали.
Когда в прошлом году я брал интервью у Димы — уже находящемся на стадии перехода от старого псевдонима Sсhokk к новому, Бамберг — он говорил о том, что готовящийся альбом будет рок-н-ролльным. И мысли у меня тогда проскользнули точно такие же: ну нет, не верю.
Потом, ближе к осени, стали выходить новые синглы, которые звучали, как если бы рэпер устроился на стажировку в группу Буерак — и вот это уже стало интереснее.
“Вторая собака” — продолжение альбома “XYND” 2015 года. Тогда в сопутствующем интервью на The Flow Дмитрий, еще бывший Schokk’ом, признавался, что для него это творческий вызов: не материться, не читать про мамок, да еще все это с живым составом музыкантов. Перед новым вызовы были еще агрессивнее: каждодневные посты в инстаграме о смене курса и потом — чтобы затроллить старую аудиторию — фото в платье. Песни на “Второй собаке” при этом вообще лишены злобы, агрессии, они никого не троллят и ничего не манифестируют. Разве что бесконечное обновление.
“Второй собакой” рэпер пытается отказаться от прежнего себя, И это получается: оказывается, что стихи вечного аутсайдера хорошо подходят к постпанковым барабанам, прыгучей бас-линии и риффам, как у группы Bloc Party. Когда тут появляется ремейк песни “Дегенеративное искусство” (оригинал был записан вместе с Oxxxymiron в 2010 году), полное ощущение, что круг замкнулся и история вечного непонятого изгоя (вспомните, как называется лейбл Дмитрия) повторилась спустя почти десятилетие.
И весь альбом — про молодость. Он даже открывается сразу тремя песнями на эту тему. Что в них удивительного — ноль ностальгии, максимум восхищения тем, что происходит здесь и сейчас.
У рэперов под 40 (а Дмитрию 38) вообще сложные отношения с молодежью: в худшем случае это радикальное неприятие, в лучшем — то, что описывается мемом со Стивом Бушеми и скейтбордом; и то, и другое выглядит неловко. Бамберг смотрит на двадцатилетних с дистанции, но любопытствуя. Строчка “Это у нас погиб Кобейн, а у них Lil Peep” подана тут без упрека, а просто как факт — ну да, герои уходят, времена меняются.
Лучшая песня на альбоме называется “Ссора”. Это когда человек, привыкший батлить все, что видит, пишет песню о любви, но получается не нагромождение рифм, а что-то смешное и живое. О ней автор говорил, что хотел “соединить баттл-рэп с позитивом” — так и вышло.
История Дмитрия совершает странную загогулину. Человек, заходивший в жанр через немецкий баттл-рэп, вдруг начал баттлить не мир вокруг, а себя прежнего. Артист, долго проходивший в статусе хулигана Нельсона русского рэпа, устал кому-то что-то доказывать — развернулся и встал на другую тропу. И начал писать песни, пробирающие даже тех, кто раньше его не замечал или замечать не хотел (например, автора этого текста).
Долго разменивавшийся на бессмысленные баттлы, диссы, твиты и прочие сетевые дрязги, видевший спады и подъемы, кризисы и ямы, переживший в творческом плане много своих ровесников человек вдруг открыл в себе способность просто и красиво говорить о важных поколенческих вещах.
Например, о том, что у 20-летних и 40-летних немало общего. Просто не все это могут увидеть.
