Kurt92 — амбассадор хардкора

Есть традиции, которые даже хаотичный 2020-й год не способен нарушить. Одной из таких для нашего сайта является “Новый Флоу” — проект, в рамках которого мы каждый год рассказываем о новичках, в которых верим, которых слушаем и которые, на наш взгляд, являются яркими и самобытными героями.

Feduk и Obladaet, Ic3Peak и Gone.Fludd, Пасош и Loqiemean, Недры и Луна были героями “Нового Флоу” еще до того, как стали хитмейкерами и хедлайнерами. Надеемся, что и этот, уже пятый по счету сезон откроет для вас новых любимых артистов.




А стартует сезон материалом про Kurt92 — артиста из Уфы, города, ставшего одной из самых активных точек на карте русского рэпа. Здесь свой стайл закаляли Boulevard Depo и группа Dopeclvb, Face и Thomas Mraz, Jeembo и Tveth. Здесь же запустился хайп-завод им. Алишера Тагировича Моргенштерна.

Еще лет пять назад было сложно представить, что музыку, которую делает Kurt92, будут называть рэпом. Впрочем, так же в свое время говорили о носителях мрачной эстетики из Америки типа Bones, $uicideBoy$ и Ghostemane. Эти люди в равной степени фанатели от хип-хопа, хардкора и дэт-метала, но атрибуты тяжелой музыки им были ближе, чем гипермаскулинный сеттинг в стиле GTA: San Andreas.

Как и Ghostemane, свои первые шаги в музыке Kurt92 делал на хардкор-сцене, он играл на гитаре, сменил несколько групп, но в какой-то момент заинтересовался происходящим в новом русском рэпе, ушел в соло и с тех пор превратился в, как он сам говорит, “лучшего в России грязного звука носителя”.

В конце сентября он выпустил свою самую масштабную работу — альбом “Амбассадор хардкора”. Широту музыкального охвата релиза лучше всего иллюстрирует список фитов, где наряду с участниками групп Lumen и Wildways фигурируют Boulevard Depo и Saluki.

ПОЧЕМУ АЛЬБОМ “КОШМАР НЕЗАВИСИМОГО ИСПОЛНИТЕЛЯ” РЕАЛЬНО СТАЛ КОШМАРОМ

Раньше я играл в хардкор-группах, но не пел. Потом стал делать рэп, но никогда не засовывал в него гитарное музло. В итоге решил бросить вызов самому себе — сделать релиз, где вся музыка будет моей. Я же играю на всем, кроме духовых. И вот я написал этот альбом, названия тогда еще не было.

Параллельно с ним записывал “Амбассадор хардкора”. Работа над “Кошмаром” требовала больше времени: надо было писать гитары, равнять барабаны, чтобы грув был, оверхеды чтоб не вылетали. Показал “Кошмар” дистрибьюторам, они говорят: “Такая музыка устарела”. Показываю “Амбассадор хардкора”, отвечают: “Это суперхиты, давай выпускать”. Я не понимал, чем же так плох этот первый релиз? Так и родилось название “Кошмар независимого исполнителя”. Ты пишешь очень долго музыку — сам, без посторонней помощи — его отказываются брать все дистрибьюторы, авансы за него не дают. Я его просто отдал в итоге, чтобы моя музыка дошла до слушателей. Восемь месяцев писал эти пять песен, а их банят еще на этапе выпуска — ну чем не кошмар? Я взял туда музло, на котором рос, и соединил с рэпом, который делаю вот уже три года и который люблю всей душой. Получился альбом-франкенштейн.





Но никто его не принял! Писали: “Чего это он внатуре? Я же рэп его люблю” Ну да, у меня рэп крикливый. Или как The Flow написали, “энергозатратный”. А респектовали мне за “Кошмар” представители тяжелой сцены, на чьей музыке я рос, — Lumen и Amatory.

“Кошмар” я собирался презентовать с живой группой. У меня немного странная позиция на этот счет, Я хотел продать тур дешево, но чтоб все мои ребята поехали со мной. Я бы ничего не заработал, но зато показал бы, как мы это можем играть. Но тут пришел коронавирус — и прибавил к провальному альбому еще и провальный тур.

Но я не сильно расстроился из-за реакции на “Кошмар”. Я же из тяжелой музыки, когда катаешься по городам за свой счет, чтобы 25 человек — скорее всего, моих же коллег — под сценой колбасились.

ПОЧЕМУ ОН УШЕЛ ИЗ ТЯЖЕЛОЙ МУЗЫКИ

Как у гитариста в группе у меня не было решающего голоса. Я доказывал вокалисту, что надо петь не на английском, а на русском. Было два лидера — вокалист и я. Группа хотела играть более технически сложную музыку, а я — живую, напористую, как на “Кошмаре”. Вокалист не чувствовал тексты, которые писал. Если бы делал сразу на русском, это бы шло от души. Поэтому я не верю группам, которые работают в России и поют на английском — это муля и наебалово. Вот Ic3peak же не просто так стали на русском петь. У них сразу будто бы появилась изюминка русская, особый колорит.

Четвертая группа, из которой меня попросили уйти, называлась Handsome Hoffmann. Как это бывает: одну репетицию пропустил, приходишь — а у них уже две новые песни готовы, еще одну пропустил — у них еще парочка готова, потому что они в Guitar Pro надрочили руку, клепая эту безвкусную музыку. Я приходил такой: “Пацаны, не гоните. Я пришел, у нас четыре часа, вот придумал крутой риф”. Когда идет эффект создания, это же ни на что не похожее чувство. А они все написали и выучили дома. Как сессионники. Из чатика меня потом удалили. Я такой: “Ах так! Выгоняете меня из группы, которая играет мою музыку? Ну значит, группа закрывается. Создавайте свою”. Они потом переименовались, а сейчас хотят фит.

КОЛЛЕГИ ПО ХАРДКОР-ТУСОВКЕ ГОВОРИЛИ, ЧТО ЕГО РЭП НИКОМУ НЕ НУЖЕН. ТЕПЕРЬ ПРОСЯТ ФИТ

Я писал рэп в стол с 2009-го. Рокеры и хардкорщики, которым я это показывал во время перекуров на репетициях, говорили: “Чувак, это говно, завязывай”. Я клауд тогда делал, как раз YungRussia поехала в тур, я показывал: “Зацените, как пацаны делают. Даже Фарик стал орать в треках. Можно же еще так делать”. При этом мне не нравилось исполнение Pharaoh, я понимал, что сделал бы совсем по-другому. Мне сказали: “Попробуй. Есть же “Суисайды”, есть Denzel Curry”.








Где-то через год я вступил в какие-то рэп-чаты и гэнги. Это случайно получилось, благодаря битмейкеру Hypnosis Mane, он раньше писал биты для Tveth. Мы с ним на одном районе жили. Из уфимских рэперов я никого не знал, вращался в абсолютно других кругах. Скидывал демки в чаты, мне говорили: “Это разъеб, такого у нас никто не делает, просто выложи уже”.

Первый альбом “XCII” заметили паблики “Для нас” и РРХП. Сингл с Lunar Vision замечает Fast Food Music. И потом каждый новый релиз заходил все более широкой аудитории.

Клипы для моей старой группы Handsome Hoffmann снимал тот же парень, который сейчас делает мои видео. А альбом “Кошмар независимого исполнителя” сводил тот же чувак, что сводил Handsome Hoffmann. Все, кто помогал тогда, двигаются и сейчас со мной. А те, кто говорил: “Рэй твой — говно”, остались там же, где были.

ОН КОРОТКО ПОСТРИГСЯ, ЧТОБЫ ПЕРЕСТАЛИ НАЗЫВАТЬ ДВОЙНИКОМ GHOSTEMANE

Мы и с Ильей Мамаем болтали на этот счет, он говорил, что я слишком похож на Госта. В клипе “Вирус” — да, конкретно. Мы тогда с девушкой жили, она говорила: “Могу тебя реально прикольно покрасить. Давай?” А я не хотел в черный. Она предложила в серый — и это было моя большая ошибка. А высоким голосом я пою, потому что так делал Фред Дарст из Limp Bizkit. Bones так делал, Руби из $uicideBoy$. У Госта я брал одну вещь — читку низким голосом. Всё! И то у меня ни один трек не вышел, где я ее применил. Сразу понял, что это пиздец — клеймо, которое мне не нравится. Я хочу от него избавляться. При этом, как назло, он тоже сейчас стал делать что-то более роковое. Бля! Он еще и барабанщик дэткор-группы, а я был гитаристом дэткор-группы. Вселенная шутит. Мне даже пришлось коротко постричься, чтобы от меня отъебались.

КТО ИЗ РЭПЕРОВ — НАСТОЯЩИЙ РОКСТАР

Хаски. В нем энергетика, как у Кобейна. При этом он себя так не позиционирует. У него и перфомансы, как у Мэрилина Мэнсона. Цепочка из трупов, которую он с крыши здания спускал в клипе, — это же из Мэнсона. Хаски играет со смертью же, правильно? И с политикой. Рэп отобрал у рока звание музыки протеста. Поэтому Хаски. Это если не брать атрибутику рока. Потому что если с ней — то, конечно же, я!

Мы с Хаски выступали в Уфе на фестивале и после него поехали в сауну тусоваться вместе с Лаудами, другими ребятами. А потом с Димоном и нашими командами поехали в отель угорать, курить, бухать. Он мне посоветовал почитать прозу, стихи. При этом я очень неусидчив, дойду до 60-й страницы — и уже думаю: “Так, что бы такого поделать?” Я прочитал Бродского просто взахлеб, прочел Есенина, но мне он показался нытиком. Потом сел за стихи Роберта Льюиса Стивенсона. Я замечаю, что мой слог стал лучше. Мне хочется отказаться от модных словечек, хотя у меня получается их круто обыгрывать. Мне недавно менеджер написал: “Все используют слово “homeboy” в плохом смысле, но только ты мог написать: “Да, я хоумбой, я просто не люблю быть с толпой””. В обратную сторону обыграть.

ИЗ НЕГО ХОТЕЛИ СДЕЛАТЬ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ФУТБОЛИСТА

Мой дед — мастер спорта по футболу, заслуженный тренер и заслуженный судья. Мама — мастер спорта по плаванию. Прадед — мастер спорта по стрельбе.

Они все хотели, чтобы я стал мастером спорта по футболу. Лет с четырех я пинал мяч, в 5-6 пошел в секцию. Брал КМС по футболу до 14 лет. У меня есть подозрения, что дед поспособствовал связями, но я делал все, что требовалось. Если я ленился утром и не хотел вставать, он мне мог легонько скалкой по пяткам подбивать. Воспитывал во мне дух футбола, на матчи возил в Москву и Питер.





Но я не мог играть долго. У меня один глаз — минус шесть, а второй — минус один. Из-за этого с детства мигрени. Я максимум мог играть 75 минут, потом начинала болеть голова. Я высокий — метр девяносто пять. И я постоянно играл головой. Дед, видимо, догадывался, что такой футболист долго не протянет и его карьера может просто разрушиться. После футбола мне стали подсовывать конькобежку, дзюдо, то, где поменьше напряжения такого. Но ничего не зашло.

На пятнадцатилетие он мне дарит гитару и говорит: “Вот попробуй”. Я быстро втянулся, сразу выучил песню Lumen “Сид и Нэнси”, через полтора месяца стал ходить к преподу. Ему было 23 года, он не учил меня играть Цоя или Чижа. Увидев во мне потенциал, он показал мне Guitar Pro, как правильно держать медиатор, разучил со мной несколько песен — и все. Я начал ходить на допзанятия по свипу, темпингу, по музыкальной математике, развивать пальцы. Поэтому дед сначала сделал меня футболистом, а потом сам же перечеркнул футбол, сделав из меня гитариста.

Сейчас меня мигрень мало беспокоит. При условии, что я не пью, конечно. Я сейчас в Турции, мы с Максом Basic Boy захотели прибухнуть позавчера, — так я думал, придется скорую вызывать. Вожу вот с собой аптечку.

ОН УЧИЛСЯ В ШКОЛЕ, ГДЕ СТАРШЕКЛАССНИКИ В ТУАЛЕТЕ УПОТРЕБЛЯЛИ ГЕРОИН

Я вырос на Черниковке, сейчас это считается районом Уфы. Он за мостом, там конечка транспорта, а дальше лес и трасса. Его присоединили к городу, но от этого он резко Уфой не стал. Там завод, зоны и поселенцы. В районе давали квартиры заводчанам, просто работягам. Моему прадеду дали — и мама со мной на руках уехала к нему жить от своей семьи.

А учился я в школе, где в туалете могли поставиться героином. Лично видел. Видел, как девчонки ставили одну перед всей школой на колени, пиздили ее — потому что та не так на них посмотрела. Я гонял в то время волосатый, но меня не трогали, потому что я охуенно играл в футбол и потому что у меня брат отсидел. Брат троюродный, но он всем говорил, что родной, чтобы меня не трогали. Я видел, как такому же, как я — волосатому, рокеру, гитаристу — пепел на волосы стряхивали. Видел, как чувак в припадке от кислоты мазал в туалете стены говном. Видел, как мой одноклассник вставал на подоконник и орал: “Если ты мне не поставишь пятерку, я спрыгну с окна”. У меня несколько одноклассников погибло, кто-то с десятого класса сел.









Зато стоило выпуститься из этой школы — она через два года стала лицеем. И директора уволили. Когда мы заканчивали школу, нас заставляли скидываться ему по пять тысяч. И каждый год он покупал себе новую тачку. Это по ходу спалили. Поставили на его место завуча — и стала супершкола: хоккейное поле, крутое футбольное поле. Я пинал мяч — там не было на поле одних ворот, а вместо вторых была палка и палка, без перекладины.

Когда учился, я вообще не думал, что об этом буду рассказывать. Я девушке рассказываю, она не поверила. Потом встретила моего одноклассника, он такой: “Костян даже и половины не рассказывает”.

Я оттуда очень быстро съебался. Я всегда старался уезжать в центр — либо на базе оставался, которую мы снимали с группой. Либо на гитаре играл. Либо футбол. Но попал все равно на два года не в ту компанию: торчал жестко, и были моменты, когда я чуть не умер. Меня мама нашла зимой: я просто возвращался по улице и упал без сознания. Провалялся так пару часов. Когда это произошло, я понял, что больше не буду этого делать. И до сих пор не общаюсь ни с кем оттуда. Оставил только лучшего друга Илмаза Мамонта, потому что он с башкой.

Маму хочу оттуда перевезти. Я ей зубы помог поставить, и сейчас хочу сделать что-то такое интересное, чтобы хотя бы на Горсовет вывезти. Не там, где она сейчас находится. Потому что там круглосуточный магазин “Верка” и рядом Сбербанк. Снял — бухнул, снял — бухнул.

ОНИ С ОТЦОМ НИКОГДА НЕ ВИДЕЛИСЬ

Я бастард, такая тема. Знаю, что мой отец — мастер спорта по футболу, влиятельный человек, стоял за Спартак. Я ни разу не созванивался с ним, не знаю, где он. Мама с ним общается, он кидает подачки раз в год — по 100 тысяч, по 50. Мама раньше работала проводником, это вредная работа — сейчас она бухгалтер на неполном дне. Отдыхает, так сказать. Мне он не помогает, говорит: “Я сам всего добился, и ты должен”. Хотя у меня сестры ездят на охуевших тачках и живут в Англии.

Я недавно думал, обидно мне или нет. И решил, что нет — я был бы мажором и мог бы сторчаться от кокаина. Не познакомился бы с такими хорошими людьми. Не давал бы сейчас тебе интервью. Всего бы этого не было.

ПЕРВЫЕ ШАГИ В РЭПЕ

Из-за того, что я ни с кем не общался — ни хардкорщиков не знал, ни рэперов — мы варились с Гагаром, моим менеджером, в собственном соку. Я тогда еще работал на двух работах — в ресторане и на телеканале у Машко, звукачом. Вечерами я в студии делал альбом, а большую часть денег зарабатывал в ресторане. И не знал, с кем общаться. Я был знаком только с Heartsnow — но если окунуться в начало, он скептически ко мне относился. И заценил меня уже после того, как Гагар ему просто орал: “Слышь, этот пацан умеет всё!”.





С Гагаром я случайно познакомился. Это когда я отменил всех тех долбоебов, но все еще сидел в Черниковке. Писал песни, искал биты, общался в интернете. У меня все битмари были из Томска, вот в таком духе — в Уфе у меня были хардкорщики, но они же не могут в биты. Я пошел на рэп-тусовку, взял с собой три бутылки “Шихана” — это наше местное пиво, дешевое. А Гагар до этого был менеджером Фейса. И вот я иду, вижу его — думаю, да похуй, щас подойду познакомлюсь. Говорю: “Братан, вот пивасик, а вон в снегу еще один лежит. Давай бухнем, поболтаем. Вот сейчас у меня выйдет альбом. Я в него верю!”. Он потом мне признался, что я тогда так убедительно ему сказал, что он в это сам поверил.

Подходят два типа, мы начинаем разговаривать про менеджеров. Я говорю, вот, раньше Гагар Ваньком занимался. Тип: “Чо, блядь? А я тогда Яниксом!”. И тут у нас как у влюбленной парочки: двое на нас наехали, и мы такие вместе против них.

Неделя-две — я выпускаю альбом, он репостит его себе, а потом пишет: “Братан, хочу быть твоим менеджером”. А у меня было 100 подписчиков, просто друзья мои. С этого момента мы и ебашим.

КАК ПОЛУЧИЛСЯ ФИТ С BOULEVARD DEPO

Мне нравится, как Boulevard Depo пишет, как подает себя. Даже бифы у него — он их как орешки щелкает, ему ничего не могут сказать. Тёма еще и как человек оказался клевый: я не думал, что у меня с ним получится когда-то песня.





Когда у меня уже была аудитория, я писал парочке рэперов, но они не ответили. [Менеджер] Гагар говорил: “Никогда больше не делай так, это пиздец”. А я: “Да похуй, напишу Тёме Depo — у нас куча знакомых, за меня хуйню не говорили”. И написал. А он мне отвечает: “Братан, присылай мне что угодно — ебать ты крутой, знатно стелешь”.

Мой топ-3 рэп-уфимцев — это Basic Boy, очень искренний чувак, Тёма Depo и Heartsnow. Мест нет, пусть они будут все первые.

У НЕГО БЫЛ БИФ С ЗАПАШНЫМИ

У меня есть трек “Запашный”, я от него отказался, потому что у нас возник биф. Когда трек вышел, моя аудитория начала отмечать в инсте Эдгарда Запашного, самого главного. Он мне пишет: “Послушал трек, круто. Давай что-то придумаем с тобой”. Думаю: “Прикол! Приеду в Москву, пойду в цирк, снимем там что-то с львицами”.









Потом начинаются протесты в Москве, я смотрю — охуеть что несется. Поддерживаю, делаю репосты. И потом у Запашного выходит видео, где он говорит: “Все правильно, пиздите их!”. Я такой: “Нихуя!” И выложил стори: “Ты петух ебаный”. Он пишет мне: “Ты вообще обо мне песню сделал!”. “Не о тебе, да и вообще иди нахуй”. Он меня блокирует везде, блокирует его брат. Поскольку я заблокирован, даже переписку заскринить не могу. Как оказалось, он уебан и живодер, а потом я еще узнал, как дрессируют животных. До этого не думал об этом. Сейчас я хочу удалить трек со всех площадок.

А на новом альбоме у меня есть трек про Леху Щербакова. Он же такой с района чувак, простой, еще и панк, хоть мне не нравится, что он слушает. Когда я постригся, мне стали говорить, что я на него похож. И Алишер предложил: “Давай как с Запашным, только теперь, ради прикола, про Леху”. Он, надеюсь, не станет хуйней заниматься. Тем более он сейчас знает обо мне — у нас один юрист. Хотя Леха же не любит рэп.

ПЕСНЯ “ДЕВОЧКА-АУТСАЙДЕР” — В НЕЙ ОТКРЫТЫЙ ФИНАЛ. ОНА ПОКОНЧИЛА С СОБОЙ?

У героини этой песни есть реальный прототип — подруга моей девушки. Но финал истории — это скорее киномомент. По истории она якобы выпилилась, но это интригующий крючок. Ты ж запомнил ее? Значит, он сработал. Песня будто срисована с живого человека: замкнута в себе, носит все черное. Я вижу свою небольшую женскую аудиторию, и я вижу, кто в ней. Я описал своих же слушательниц. Ну и плюс рассказал о себе, просто в женском варианте.

Если взять инсту, там на меня подписаны 82% пацанов. А фан-паблик ведет девчонка. Она такая аутсайдер, немножко пацанка. Я понимаю, какой мой слушатель. Мне часто пишут ребята, что я спасаю их от депрессии. Даже самоубийства. Я и сам думал о таком, когда писал “Игру Кости”. Долго тогда болел, даже боялся, что никогда не выздоровлю. Ставили пессимистичные диагнозы. Вылечился при помощи трав, коры, настоек, китайской медицины. Видимо, слушатели находят себя в этих песнях, выбираются. Я благодаря этому чувствую себя немножко суперменом. Я не спасаю их в прямом смысле, но пускай хоть так. Грустная и агрессивная музыка все равно помогает справиться.

В “ON DA BLOCK” ЕСТЬ СТРОЧКА: “ЗАКИНУ ТАБЛЫ ПРЯМО ЕЙ В СТАКАН”. В ШТАТАХ ТАКАЯ БЫ СТОИЛА ЕМУ КАРЬЕРЫ

Это как “Рэп за 5 минут”. “On Da Block” написан на жестких эмоциях, туда не вложено никакого смысла. “Запоминается? Кайф! Так делают? Делают!” Это как у Blink 182 “What’s My Age Again” — больше про энергию, а текст там, знаешь ли, не Высоцкий. А строчка про “таблы в стакан”... Блин, мне и Гагара за нее говорил: “Мог бы и поменять на что-то”. Просто такое настроение было, в этом треке не хотелось ничего менять — уж слишком клево он записан, в порыве. Я его хотел переписать на студии, но получалась лажа, голос как будто иначе звучал. В итоге песня вышла с моим демо-куплетом, который я просто записал посреди зала, где нет никакой обшивки.




Ничего такого не подразумевалось. Я так не делал. А вот мне девчонки подкидывали. Мы как-то сидели с парочкой, общались. Тут я понимаю, что у меня челюсть ходит и я будто бы мгновенно трезвею. Алишер подрывается: “Ебаный в рот!”, выгоняет их из квартиры.

Мне же ничего такого нельзя, ладно бы там было чуть-чуть. Я против таких веществ. На новом альбоме я несколько раз говорю, что лучше покурить, чем химию жрать.