Вера Маркович назвала клип Оксимирона "лицемерием и враньем". Кто она такая и что рассказывала об их прошлом

Сегодня Вера Маркович — бывшая девушка Оксимирона — написала в инстаграме большой пост-реакцию на клип "Кто убил Марка?". Она назвала рассказанное Мироном "лицемерием и враньем". Чуть позже инстаграм заблокировал ее публикацию из-за "травли или преследования".

Мы нашли интервью, которое Вера дала изданию "Цех" год назад, и выбрали оттуда главное, что нужно о ней знать.


ЖИЗНЬ В АНГЛИИ И ГИТИС

"В шко­ле я учи­лась по ин­тен­сив­ной про­грам­ме и окон­чи­ла ее в 15 лет, а за­тем на два года уеха­ла учить­ся в кол­ледж в Ан­глии. Я очень хотела вер­нуть­ся в Рос­сию, но моя мама была про­тив. В ка­че­стве ком­про­мис­са мне раз­ре­ши­ли при­е­хать, если я сама по­ступ­лю в хо­ро­ший уни­вер­си­тет. Дело было 25 июня — то­гда это был пер­вый год по­ступ­ле­ния по ЕГЭ, у меня было три дня, что­бы к нему под­го­то­вить­ся. В ито­ге мне все уда­лось, и в 17 лет я по­сту­пи­ла в ГИ­ТИС на те­ат­раль­ный менедж­мент. О ГИ­ТИ­Се я ду­ма­ла еще до отъ­ез­да в Ан­глию — с де­ся­ти лет я всем го­во­ри­ла, что хочу быть ре­жис­се­ром. Плюс, мой де­душ­ка и папа — ак­те­ры, я вырос­ла в кино-те­ат­раль­ной сре­де".


РАБОТА С МИРОНОМ

"Ко­гда я учи­лась в Ан­глии, Ми­рон был моим гар­диа­ном (в Великобритании — опекун для ученика — Прим. The Flow). Мы про­во­ди­ли вме­сте мно­го вре­ме­ни и подружи­лись. То­гда мне было 15-16 лет, а ему 23 — он от­но­сил­ся ко мне как к млад­шей сест­ре. В это вре­мя он толь­ко на­чи­нал участ­во­вать в он­лайн-батт­лах, да­вал мне по­слу­шать свои пер­вые дем­ки, но я ни­че­го не зна­ла о рэпе и не от­но­си­лась к его увле­че­нию все­рьез.

По­том я уеха­ла из Ан­глии, но мы также дру­жи­ли и под­дер­жи­ва­ли кон­такт. В 2011 году в со­ста­ве кол­лек­ти­ва Vagabund с Ди­мой Шо­ком они приехали на га­стро­ли в Моск­ву. За­тем меж­ду ними про­изо­шел кон­фликт, и Ми­рон был в рас­те­рян­ном со­сто­я­нии. То­гда я уже ви­де­ла его вы­ступ­ле­ния: на сцене он пере­жи­вал неве­ро­ят­ную транс­фор­ма­цию. Я по­ни­ма­ла, что он пи­шет ге­ни­аль­ные тек­сты — я и сей­час счи­таю его од­ним из луч­ших по­этов со­вре­мен­но­сти, но он был в шаге от того, что­бы все за­кон­чить. То­гда я до­воль­но неэко­ло­гич­но на­сто­я­ла на том, что ему нуж­но про­дол­жать вы­сту­пать соль­но. Это был пе­ре­лом­ный мо­мент. Я очень в него ве­ри­ла и ска­за­ла, что по­мо­гу ему. То­гда мы на­ча­ли ра­бо­тать вме­сте, и я ста­ла его ме­не­дже­ром.

У меня был про­дю­сер­ский опыт, я пред­став­ля­ла, как ра­бо­та­ет шоу-биз­нес, но не зна­ла ни­ко­го из рус­ских рэпе­ров кро­ме Ба­сты, Ной­за и Ка­сты. Я была хо­ро­шей девоч­кой из ин­тел­ли­гент­ной мос­ков­ской се­мьи, ко­то­рая по­па­ла в рэп-ту­сов­ку. Но это, ка­жет­ся, сыг­ра­ло нам на руку. Я за­но­во изоб­ре­ла велоси­пед с точ­ки зре­ния про­дви­же­ния. Мы пи­са­ли ме­диа­план, об­ду­мы­ва­ли стра­те­гию и при­ду­ма­ли, как нам ка­за­лось, ге­ни­аль­ную вещь: имидж "без имиджа" — не бу­дем под­стра­и­вать­ся ни под ан­де­гра­унд, ни под шоу-биз­нес. Ка­за­лось, что мы пер­вы­ми это при­ду­ма­ли и сей­час пе­ре­вер­нем игру. Но когда при­шло вре­мя де­лать что-то бо­лее профессиональ­ное, я по­ня­ла, что мне не хва­та­ет опы­та, что­бы удер­жать нуж­ный уро­вень. Я на­ча­ла под­хо­дить к выгора­нию, по­то­му что ра­бо­та­ла сут­ка­ми без ощути­мо­го ре­зуль­та­та. Мы ре­ши­ли пре­кра­тить сов­мест­ную ра­бо­ту".


ДЕПРЕССИЯ

"А по­том у меня слу­чи­лась де­прес­сия, о ко­то­рой то­гда, ко­неч­но, ни­кто не го­во­рил. В моей сре­де к во­про­сам менталь­но­го здо­ро­вья от­но­си­лись так: "У вас де­прес­сия, по­то­му что вы ни­че­го не де­ла­е­те, иди­те ко­пать кар­тош­ку". При этом мое со­сто­я­ние становилось все хуже, при­шлось взять ака­дем, ра­бо­тать, как и в це­лом жить, ста­ло очень тя­же­ло.

Мно­гие дру­зья, ра­бо­та­ю­щие в офи­се, счи­та­ли меня непо­нят­ной без­дель­ни­цей, ко­то­рая бе­рет день­ги из ни­от­ку­да, но я ра­бо­та­ла нон-стоп с 17 лет.

Я окон­чи­ла ГИ­ТИС, ни­ка­ко­го дела жиз­ни у меня не было, уда­лен­ные про­ек­ты обес­пе­чи­ва­ли про­жи­точ­ный ми­ни­мум, и я ре­ши­ла, по­че­му бы сно­ва не пой­ти учить­ся? Так я по­сту­пи­ла во ВГИК на ак­тер­ский. При этом 80% вре­ме­ни я ле­жа­ла дома в де­прес­сии, а два дня в неде­лю ими­ти­ро­ва­ла, что со мной все нор­маль­но. Во ВГИ­Ке я по­зна­ко­ми­лась со сво­им бу­ду­щим му­жем, от­учи­лась два ме­ся­ца и ушла. Мне было тя­же­ло на­хо­дить­ся в си­сте­ме, уби­ва­ю­щей человече­скую ин­ди­ви­ду­аль­ность. У меня на­ча­лись при­сту­пы ауто­агрес­сии, ле­жа­ла на дне и не хо­те­ла ни с чем раз­би­рать­ся. Муж смог най­ти пра­виль­ные сло­ва, и я по­шла к спе­ци­а­ли­стам. Мой психоте­ра­певт спе­ци­а­ли­зи­ро­вал­ся на те­лес­ной те­ра­пии, за­ня­тия мне очень по­мо­га­ли, я вы­здо­рав­ли­ва­ла и все силь­нее ин­те­ре­со­ва­лась раз­лич­ны­ми прак­ти­ка­ми".


ЙОГА

"На­хо­дясь в сво­ей те­ра­пии, я по­сту­пи­ла в Ин­сти­тут ин­те­гра­тив­ной пси­хо­ло­гии, где взя­ла мо­дуль "Кун­да­ли­ни-йога как ме­тод те­лес­но-ори­ен­ти­ро­ван­ной те­ра­пии". У меня ни­ко­гда не было идеи сде­лать это сво­ей про­фес­си­ей, но очень хо­те­лось со всех сто­рон изу­чить, что меня спас­ло. За­тем я по­чти два года пре­по­да­ва­ла. У меня были ре­гу­ляр­ные клас­сы в сту­ди­ях и своя по­сто­ян­ная груп­па, где мы не про­сто за­ни­ма­лись йо­гой, а глу­бо­ко ис­сле­до­ва­ли себя. Бла­го­да­ря зна­нию ан­глий­ско­го, меня при­гла­ша­ли син­хрон­но пе­ре­во­дить се­ми­на­ры и ма­стер-клас­сы от из­вест­ных зару­беж­ных прак­ти­ков".