Мэйти "Дневник сельского священника"

"Дневник сельского священника" — роман француза Жоржа Бернаноса, чуть позже ставший одноименным фильмом. То, что выходец из Чувашии Мэйти назвал так свой альбом, показательно. Две его предыдущие пластинки назывались "Парфюмер" и "Записки юного врача", а песни были и остаются сильно завязанными на литературе. Такой и новый альбом — с сюжетом, героями и историей, стоящей за каждой песней.

КУПИТЬ АЛЬБОМ В iTUNES / В GOOGLE PLAY / СЛУШАТЬ ВК

Слово автору:

"Дневник сельского священника" продолжает выбранный мною путь книжных соприкосновений. Мне чрезвычайно интересно препарировать кинематографические образы. Как и в предыдущих альбомах, я вложил в каждую песню две нити повествования: практическую и художественную".






По просьбе The Flow Мэйти рассказал о каждой песне с альбома: как и при каких обстоятельствах она написалась.




Если моя прошлогодняя песня "Ева" — это письмо человеку, которого я еще не встретил, то "Агата" – послание человеку, который еще не родился. Моей дочке. Каждый из нас вправе желать чего-то, каждый из нас чем-то наделен: мне дана возможность мечтать вслух посредством песен. Наверное, именно поэтому я и пишу их.

За два года жизни вне дома я ощутил на себе феерические перепады в уровне жизни и если ты сталкиваешься с подобными контрастами в одиночестве, то не свихнуться – невозможно. Нет, не потерять рассудок, скорее, разучиться контролировать собственное настроение. Ночью четверга ты спишь на дорожной сумке в подъезде, а утром пятницы пьешь кофе в офисе большой музыкальной компании, которая очень много и важно говорит и ждет каких-то слов от тебя. И вот когда я читал эти нарядные бумаги с числами — я ни о чем не думал. А когда я спал под почтовыми ящиками в Алтуфьево, то мне снились мои дети.






Когда мне исполнилось 19 лет, бабушка подарила мне Библию. На протяжении двух лет я вытирал с нее пыль, но так и не решался начать чтение. Могучая книга весила больше, чем мой старый магнитофон и в силу своей юности мне казалось, что я не готов к познанию священного писания, но когда я думал о книге, я ощущал блаженство. Тогда и начался мой первый опыт религиозной самоидентификации: я начал молиться перед сном и посещать службы. Я пересмотрел приоритеты, начал избегать сквернословия, избавился от вредных привычек. В минуты внутренних конфликтов я целовал крест. Постепенно передо мной открывался мир Православной церкви. Я читал книги, смотрел передачи, слушал радио. А потом пришло лето и нахлестало мне пощечин: я потерял человека, я потерял крестик, я потерялся сам. Бабушка до сих пор спрашивает: "Ну почему ты перестал носить крестик?". А я всё придумываю, что просто забыл надеть его. Прошло время. Я опускаю глаза, когда вижу священников и старцев. Чувствую отчуждение, когда иду вдоль церквей. Получается, что я отступник. Мне перестало быть хорошо при мысли о Боге, но я не перестал ощущать блаженство в минуты молитв о здоровье моей семьи. Эти молитвы не канонизированы, я придумал их сам: просто поднимаю голову и прошу у неба ничего не отнимать у нас, мы и так всю жизнь в нужде. Об этом и написал в песне.

Отдельное спасибо Саше Лок-Догу хочется сказать за куплет. Для меня это очень знаковый музыкант. Человек десятилетие прошел на плотном, очень высоком уровне. Ветеран просто. Настоящий мастер и поэт.






Прошлой весной мне написал Галат. Отметил некоторые песни, пригласил выступить на своем концерте. Мы познакомились, нашли общее. В очередной раз я убедился, как всех нас рознит и видоизменяет интернет, ведь в жизни Вова оказался абсолютно искренним парнем с целым чемоданом внутренних переживаний. Знакомство переросло в приятельские отношения, а затем и в песню. Когда мы обсуждали тему и музыкальную направленность трека, я отметил, что хочу услышать его душу, что-то сокровенное и личное. Так родились "Запястья". Мы выступали с этой песней в Москве и Петербурге, она близка мне. Но уже тогда я понимал, что напишу свою историю. Совместный вариант был приземлен и отражал происходящее наших дней: вспышки воспоминаний о девушке, которая не рядом. В своей версии "Запястий" я повернул сюжет в эпоху карет, корсетов и площадных бульваров. Трагичная история яркой, но короткой любви с замужней женщиной из высшего общества.






"Дневник сельского священника" стал для меня первым опытом самостоятельного поиска и подбора семплов. Меломан услышит в этом треке мотив из мультипликационного фильма "Мулан": воинственная восточная мелодия, пропитанная племенами гуннов и величием Китая.

В одном из интервью Никита Alphavite говорил, что хотел бы сделать песню со мной. При личной встрече это желание выразил и я.






Я очень верю в энергетику стен. Это сродни запахам: у каждой семьи есть свой. Так и каждая квартира, в которой я когда-то жил – имела свои флюиды. Например, дом родителей. Он наполнен добротой: из поколения в поколение там жила наша семья, это настоящее родословное гнездо. Я крепко сплю, когда приезжаю туда. Мне снятся добрые сны. Чего не сказать о последнем съемном жилье, которое всегда наполняло меня тревогой. Внешне — типичная, неприметная коробка на севере Москвы, но каждую ночь мне снились абсолютно безумные вещи. Чувство беспокойства сказывалось на качестве сна и, порой, мне едва ли хватало десяти часов, чтобы восстановить силы.

Вступительная часть песни "На моем холсте" является пересказом одного из тех снов: я никогда не рисовал, но очнулся в старой художественной мастерской. Вокруг меня полукругом были расставлены мольберты с холстами. Спешно осваиваясь в незнакомой обстановке, я начал понимать, что эта мастерская моя. Я взял кисть и начал рисовать. Любая композиция, которую я пытался изобразить на полотне, превращалась в каракули. Мои руки не слушались меня. Я просто портил холсты. Один, второй, третий. Я растерялся, разозлился и бросил сгусток черной краски в последний чистый холст, а когда поднял голову, то увидел на нем изящные женские руки. Так легла краска.







Я написал 26 песен на музыку Dark Faders. А с Александром (Smitbeat) до этого — еще 19. Больше только у Сергея ATL. Отсюда понятно, что эксперименты с другими саунд-продюсерами крайне редки и непривычны для меня, но ritmo стал приятным исключением. Мы познакомились год назад, когда он предложил мне свою музыку. Пробовали, искали, слушали и написали эту песню. Мне кажется, что она очень ласковая, хоть и трагичная. Я написал в ней о времени, которого мне очень не хватает.

Порой говорить и петь простыми словами о сложном — гораздо сложнее и жертвеннее, чем наоборот. Эта песня из таких.







Я не беспочвенно употребляю слово "двор" в ней и не с потолка беру образы полей и рек. Может быть, я и не выгляжу дворовым, но, поверьте, прошел абсолютно все этапы жизни и взросления на улице. Бесценные этапы. Мне достаточно просто помнить о своем детстве и своем дворе, я не заберу эти самоутверждения в песни.

Мы дрались на коньках, зашивали рассечения, ночевали на крышах, знали каждую тропу в лесу и могли вслепую угадать места рыболовных сетей на воде. Нас всегда смешили школьные предостережения о "волчьих ягодах", потому что в голове не укладывалось, как их можно спутать со съедобными. Мы выросли в хороших и добрых людей, никого из нас не забрали наркотики и прочие беды. Кто-то профессиональный спортсмен, кто-то врач, есть хирург, есть люди из "структур". Никому и близко к 30 нет, а уже детки, счастливые детки и жены-красавицы. Мне кажется, что в этом гораздо больше "улицы", чем должно полагать.






Я никогда не лежал в больницах, не ломал ничего и всегда очень сочувствую молодым ребятам, которые намучились какими-то случайностями нелепыми. Небо миловало от диагнозов, но вокруг так часто и так много болеют люди, что зарекаться — просто бесчестно.

Но эта песня о другой болезни, вирус которой витает повсюду и способен "обездвижить" организм еще более искусно, нежели любой физический недуг. Это душевное расстройство. Я общался с пациентами психиатрической больницы, когда собирал материалы для альбома "Записки юного врача", и об этом можно было снимать документальный фильм. В моем родном городе живет бездомная женщина: растрепанная, в лохмотьях, с кучей сумок и авосек. Молодежь смеется над ней. Она целыми днями бесцельно бродит по городу, дурно пахнет и безобидно ворчит. Раз в год ее помещают на принудительное и безрезультатное лечение. Я узнал ее историю. Она преподавала русский язык и литературу в средней школе, была красивой, счастливой и молодой. Взаимно любила, родила ребенка. А в один из дней драгоценного материнства выронила сына из рук, поднимаясь на свой этаж. На ступени. Ребенок не выжил. Беспробудное и отчаянное пьянство лишило рассудка обоих супругов. Люди просто не справились. Муж умер, а она день и ночь слоняется по свалкам и рынкам. Можно ли обвинить ее в чем-либо? Едва ли. Трагедии не живут на трассе М-7. Трагедии живут в коробке спичек.






Мне трудно объяснить эту песню. Она совершенно точно от лукавого ко мне пришла, в ней очень много греха и злости. Но вместе с тем она достаточно биографична. Мне кажется, что это самая конкретная и самая недвусмысленная песня на альбоме.

Мужчинам трудно принять собственную несовершенность. А сильным влюбленным мужчинам — почти невозможно. Хуже ощущать только предательство. Я на сотню километров его чувствую всегда. Любая обида, по своей сути — это страшное дело, дико тяжелый груз. От нее нужно бежать не только вприпрыжку, а галопом бешеным скакать. К родителям, к лесу, к морю. Пока не остынешь. Да здравствуют счастливые семьи.

Спасибо Саяфу за участие. Наши пути пересеклись еще в 2010-м, на "Кофемолке". Аким тогда увез гран-при, а спустя пять лет мы на Beats & Vibes встретились.






У меня очень трудный переходный возраст был. До сих пор не могу признаться себе в истинных причинах. Воспитанием обделен не был, но что-то пошло не так. Я был очень задирист, заводился с пол оборота, выходил из себя. Ростом был ниже всех в классе, но раздавал на переменах даже старшеклассникам. Уходил из дома в форме, а в рюкзак сворачивал спортивные штаны и балахон Rammstein. В саду у школы сигаретку покурю, переоденусь — и вперед к беспорядкам. Колотил всех, сам получал тоже. К психологам водили принудительно, ковырялись во мне по-всякому. А я ничего объяснить не мог и сам себя не понимал. Парадокс в том, что учился я хорошо при этом: английский, французский, мировая культура, эстетика, стихосложение. Потом сцепились с сыном доктора на биологии, я вбил его в пол, за дело. Собрали городской педагогический совет по мне, отчислили из гимназии, прочили беспросветную короткую молодость. Отец первые седые волосы домой принес. Потом родители как-то договорились с другой школой, обычной, средней. Лето меня отрезвило. А дальше только светлое. Новые учителя души во мне не чаяли, олимпиады, соревнования. Я в прошлом году приезжал в школу, диски привез, книгу стихов подписал в музей школьный. Об этом и песня.







Я достаточно упрямый человек, а упрямство влечет за собой ошибки. Это стоит признать. Пагубного момента в этом ровно столько же, сколько и созидательного: мне хватает ума конвертировать ошибки в опыт. В этом и заключается чистота совести — ошибайся, проигрывай, делай неправильные вещи, заблудись во всем, но если твой изначальный путь ведет к добру — судьба простит и воздаст.

Так и молодой священник, только что закончивший семинарию, полон надежд и планов, но проблемы со здоровьем, с отсутствием желания что-то менять в своей жизни у прихожан – приводят к опустошению души собственной.






Песня-эпилог моей заключительной истории о людях и любви. Каждый из нас дьявольски болен, вопрос лишь в том, где больше боли – в здоровье или болезни.

Спасибо за внимание к альбому. Я чувствую неописуемую легкость, отпуская эти песни, мне было тяжело держать их в себе. Верю, что они послужат теми же путеводителями и проводниками души для слушателей, что и предшествующие им книги — для меня.

"Неоценимая услуга, которую оказывает мне этот дневник, состоит в том, что он помогает понять, в какой части моих нескончаемых злоключений повинен я сам" (Жорж Бернанос).