Спасибо, Честер — на прощание с фронтменом Linkin Park
Смерть известных людей давно стала для меня частью холодной повседневности. Человек умирает — ты читаешь грустные твиты людей, которых трогало его творчество — на следующий день о смерти все уже забывают. Так было и с Майклом Джексоном, и с Принсом. Было и в этом году с Кэрри Фишер и Prodigy.
Да, смерть каждого из этих людей — трагедия. Но на меня эти трагедии влияли ровно до того момента, пока не исчезали из ленты социальных сетей.
Вчера всё было по-другому. Я впервые узнал, что это такое — искренне переживать за смерть абсолютно незнакомого мне человека. Когда ты не просто пишешь рип-твит, а прокручиваешь в голове все моменты, с которыми у тебя ассоциируется человек и его творчество.
А для меня Linkin Park — не просто группа, которую мы слушали в детстве. Это та самая группа. “Hybrid Theory” и “Meteora” — первые по-настоящему любимые альбомы. А Linkin Park — первые осознанно любимые музыканты. “Группа, с которой начался переворот любого подростка”, — как писали вчера в моей ленте твиттера.
Я понятия не имею, как и где услышал Linkin Park в первый раз. Вероятнее всего, это было где-то в телевизоре, где по музыкальным каналам клипы Linkin Park показывали с завидным постоянством. В Беларуси тогда работал “Первый музыкальный”, где большую часть эфира зрители заказывали песни сами. И в конце каждого клипа на экран выводилась “очередь”: что пойдёт в эфир в ближайшие полчаса. И я всегда дожидался “In the End” или “Faint”. Даже “Crawling”, хотя от него всегда оставалось жуткое чувство.
И незаметно для себя я впервые в жизни подсел на группу, стал копаться и разбираться в её творчестве и участниках. Читал все статьи, на которые можно было наткнуться. Выкачивал (очень медленно) архивные песни, вышедшие ещё до “Hybrid Theory”. Обменивался с одноклассниками дисками: он мне — болванку с первыми сборниками “LP Underground”, я ему — DVD с лайвом из Техаса и “Collision Course”.
Помню, как услышал — и сразу влюбился — в “Reanimation”. Как это: альбом рэп-ремиксов, где вместе с Linkin Park читают совсем неизвестные мне, но безумно крутые рэперы! “Reanimation” и сейчас наверняка входит в топ-10 релизов, сформировавших мою сегодняшнюю любовь к рэпу. Но только две песни оттуда я ставлю выше оригинальных версий. Символично, в обеих на первых ролях именно Честер — это переосмысления “My December” и “Crawling”.
Хорошо помню, как в 2007 году выходил альбом “Minutes to Midnight”. На официальном российском фан-сайте Linkin Park, с одной стороны, пиратство не поддерживали. А с другой, как только альбом слили, на сайте появилась специальная страничка, на которой за парой картинок скрывались ссылки на потрековую скачку альбома. Тогда я со всех ног полетел к дедушке — как-то так вышло, что у него нормальный интернет появился раньше, чем у меня.
После “Minutes to Midnight” интерес к группе стал постепенно угасать — интересы и музыкальные вкусы менялись, сама музыка LP стала куда менее эмоциональной и трогательной. К концу школы Kanye West и Kid Cudi окончательно заменили в плеере те самые альбомы Linkin Park.
Для меня голос Честера — это машина времени, переносящая туда, где ты не хочешь слушать музыку с холодной головой и раскладывать её по полочкам. Ты — просто фанат, которому интереснее вцепиться в абсолютно каждую песню и заслушать её до дыр. У меня никогда не было плаката с Linkin Park — над кроватью висел только Тьерри Анри. Но если француз прививал мне вечную любовь к футболу и “Арсеналу”, то с музыкой Linkin Park становилось легче жить. Школьные влюблённости, ссоры и примирения, внутренние конфликты — всё растворялось в этой музыке.
А ещё помню, как не пошёл на минский концерт Linkin Park в 2015 году. И не испытал на этот счёт особых эмоций: “Ай, сколько ещё этих концертов будет! Потом как Scorpions начнут каждый год ездить в “прощальные” туры”. И это первый музыкальный пробел, который я уже точно никогда не восполню.
Мне зачастую не нравится наигранная сентиментальность. Когда событию придаётся значения больше, чем оно на самом деле вызывает эмоций. Так вот. Это — не тот случай. Не хочу говорить, что от меня оторвали “кусочек молодости” или чего-то лишили. Это неправда. Никто не помешает прямо сейчас включить “Meteora” и ещё раз послушать её от начала и до конца.
Тут вообще сложно что-то сказать. Кроме одного.
Честер, спасибо за всё. И “всё” здесь — это не абстрактное и брошенное в пустоту красивое слово. Это множество важных и не очень личных моментов, которые навсегда будут ассоциироваться с этой группой и этим голосом. У меня они одни, у вас — другие, свои. Но тем не менее, спасибо, Честер. Твоя музыка останется с нами навсегда. И это тоже не пустое слово.
