"Послушал Хаски — там есть гениальные строчки": интервью Смоки Мо про Кизару, Децла и "дедушку Моргенштерна"
— Ты сейчас в Барселоне?
— Если хочешь поговорить о Кизару, то давай поговорим.
— Окей, что между вами произошло?
— Олег отписался [от меня в соцсетях]. Если у него есть какие-то претензии, он мог бы позвонить и сказать лично. Не понимаю, почему он не может выразить это лично — мы давно знакомы. А тут Смоки сделал не с теми фит и он отписался. Морализм Кизару достиг пика.
— Отписался из-за фита с Витей АК?
— Скорее всего. Или из-за Гуфа. Но хочу напомнить, что с ними двумя я записывался еще в 2011 году. Был трек “Холода — не беда”.
— В чем крутость Кизару как музыканта?
— Вот ты читаешь рэп? Я бы мог подготовить за несколько дней и из тебя сделали бы звезду. Ничего гениального в этом нет — я послушал Хаски и там есть гениальные строчки. А Кизару хороший парень с классным рэпом, но до текстов такого уровня не дотягивает.
— Начало 2000-х, альбом “Кара-тэ”. На что была похожа твоя жизнь в тот период?
— Ничего сверхъестественного. Ничего такого, о чем можно было сказать: “Ах, какая жизнь”.
— Перед записью альбома как раз распалась твоя первая группа Династия Ди. Ты видел себя как сольного артиста?
— Нет. Я подзабил на рэп, ушел в себя. Не видел себя в сольном творчестве — мне не нравилось, что я делаю и как рифмую. От этого было грустно. Первый год было ощущение, что все очень херово.
— Что помогло преодолеть барьер?
— Появились пацаны, которые начали мотивировать меня: Фьюз, Марат, какие-то мои друзья. Возникла возможность поехать на студию Kitchen Records (домашняя студия группы Krec — прим. The Flow). Я дал послушать свой материал, и мне сказали, что это круто и что я должен делать больше — в моей жизни никто особо меня так не оценивал. Это мотивировало.
Еще поддерживали пацаны из Касты. Влади и Шым даже обучали Fruity Loops. Иногда люди появляются в нужный момент.
— Откуда у тебя взялся истеричный флоу?
— Много слушал похожего рэпа: Busta Rhymes, M.O.P, Supreme NTM, Onyx и прочее. Что-то свое добавил. Я и не читал так раньше.
— Вопрос, который волнует меня с детства. Как появился аудиотег “ана-на-ана-на-ана-на”?
— Я услышал эту фишку у The D.O.C. Если кто-то не знает, это рэпер из тусовки Dr. Dre и NWA. У него сначала был нормальный голос, потом он перенес операцию на голосовых связках и стал читать хриплым могильным голосом.
Вот в одном из его треков я услышал эту фишку и стал использовать. Похожее я услышал только в 2007 году у Royce Da 5’9”.
— Откуда вы брали столько необычной музыки для “Кара-тэ”?
— Отовсюду. Диски, винил — мы очень много времени проводили, просто слушая музыку и что-то выцепляя на фоне. “Герман и Патрик” на самом деле был написан случайно — мы общались, а на фоне играла джазовая певица Дайана Кролл. Я услышал сэмпл, он зациклился в голове и я сказал срочно его вырезать для бита.
То же самое позже произошло с песней “Бабочки”. Мы ехали в вагоне-ресторане, а там на “видеодвойке” играла кассета с русской попсой. Показывали клип Глюкозы, после чего я понял, что нужно делать свой трек — и только через четыре года я встретился с ней на студии и мы записали чистую версию.
— Меня до сих пор преследует интро “Дурки”. Как вы его записывали?
— Это с винила взято, какой-то советский аудиоспектакль или фильм. Просто вырезали.
— Слышал историю, что во время фотосессии для “Кара-тэ” ты попал в жуткую аварию.
— Кто тебе это рассказал? Не хочу говорить об этом. Та фотосессия мне запомнится на всю жизнь — это был знаковый день и переломный момент. Мы делали фотографии, одна из которых попала на обложку “Кара-тэ”.
— После этого случая не появился страх машин?
— Нет, я водил до 2011 года. Вообще, мне нужно европейское движение без пробок и суеты — терпеть не могу дорожные войны. Меня очень сильно раздражает человеческая тупость, наглость и хамство. Со многими вещами в жизни смирился, но с рвачами — никак.
Моя утопия — где все друг другу уступают. Не джунгли, где все постоянно пытаются что-то урвать.
— “Кара-тэ” — очень редкий пример, когда дебютный альбом становится классикой и все последующие сравнивают именно с ним.
— Это произошло не сразу. Была “Планета 46”, которую не сравнивали с ним. Только потом, когда я сменил вектор “Кара-тэ” на “Выходе из темноты”, начались сравнения.
Это происходит постепенно. Вот сейчас артист может выпустить два альбом в год, а тогда один альбом в три года — это событие. Сейчас же фастфуд: синглы каждую неделю, люди не обсуждают ничего.
— Я вспоминаю недавнее интервью Наса, где он говорит, как же его запарил культ дебютного “Illmatic”.
— Прекрасно его понимаю. “Illmatic” и “Кара-тэ”, история Наса и меня — чем-то это похоже. 16 лет практически каждый день мне говорят про него: на улице, в интернете, в интервью.
— Никогда не было мысли: “Лучше бы я его никогда не записывал”?
— Нет. Этот альбом сейчас поутих на фоне идиотской музыки, но голод по такой музыке придет опять. Вот клип “Было и было” каждый год набирает по 500 тысяч просмотров, его продолжают смотреть годами. А сейчас клип может собрать 20 миллионов и остановиться на этом. Такие альбомы как “Кара-тэ” слушают и передают своим детям — это классика. А сейчас не время классики.
— Ты рассказывал, что за “Кара-тэ” получил 1500 долларов. Сейчас он что-то приносит со стримингов?
— Вообще нет. Самый смех в том, что “Кара-тэ” — это мем. Альбом, о котором так много говорят, ничего не приносит. Весь стриминг мне делают новые песни — и это очень хороший стриминг. “Кара-тэ” если и слушают, то на кассетах, наверное.
Это шутка, которой меня п*********т. Даже люди, которые никогда не слушали “Кара-тэ”, произносят это как прикол. И я сам шучу об этом.
— Прокомментируй твит: “Я самый известный ноунейм в игре”.
— Меня знают либо только по песням, либо только по “Версусу” и видосам. Очень много забавных ситуаций из-за этого происходит. Мой фейс не такой замыленный, да я и не пытался стать человеком, который не может без охраны выйти, но все равно периодически узнают. А сейчас есть люди, которые за год стали известнее, чем я за 20 лет.
— Почему ты не продолжил записываться с Krec?
— Пути разошлись. Не было конфликта — ребята пошли в своем направлении, я в своем. Это жизнь. Наверное, единственное исключение — это группа Каста, которая вместе уже больше 20 лет.
— Есть мысль, почему из жанра исчезли группы?
— Время. Вот в 90-х была ярая мода, когда все объединялись в супергруппы и большие проекты. Сейчас время сольных исполнителей. В Америке тоже такое.
— Давно общался с участниками Krec?
— Очень.
— Слышал историю про Ассаи и Тосю Чайкину?
— Да. Я Тосю знаю лично. И Ассаи знаю еще со школьных времен. Это их дело — пускай разбираются сами. Я только не понимаю, зачем было терпеть побои. Нужно было сразу уходить.
— Легендарное видео из Чебоксар. Какой это был год?
— Примерно 2008.
— Зачем ты носил в карманах такие пачки денег?
— Мы ездили на гастроли и тогда не было цифровых денег. С этими деньгами я объездил полстраны в поездах и самолетах, даже в полицию забирали. И никогда казусов не было. Все было попроще — сейчас у людей паранойя по поводу денег.
Я на там видео ничего сверхъестественного не сказал. На этом строятся тексты современных рэперов. Я просто сказал хейтерам идти в баню — в то время был серьезный наплыв хейта из-за альбома “Выход из темноты”.
Этот видос — это дедушка Моргенштерна. Факт. На таком хайпе сейчас люди живут и зарабатывают миллионы. Но пускай помнят, кто был родоначальником этого всего.
— Какие гастроли тебе вспоминаются?
— Было много классных городов. Про гастроли на Дальнем Востоке можно отдельную книгу написать. Но был и негатив.
Однажды в Рязани мы выходили из клуба, а нам охранник вслед сказал: “Надеюсь, в следующий раз вы приедете к нам бескорыстно”. Вероятно, имел в виду, что мы получили деньги, а рэп — это кусок дерьма, на котором нельзя зарабатывать.
На Урале было кайфово. Хотя я вспоминаю Верхнюю Салду — и вот там было очень опасно. Это отдельное видеоинтервью надо делать. Текстом не пересказать.
— Не было в то время страшно летать на Дальний Восток?
— Было стремновато. Мы еще летали на непонятных самолетах. Один раз мы летели и забарахлил двигатель — появился странный звук и вибрации. Потом прочитали в интернете, что реально были проблемы.
Один раз попали на маленьком самолете в такую грозу, что я подумал: “Ну все”. Болтало так, что вся жизнь перед глазами пролетела, а люди начали молиться.
А еще я как-то по молодости так нажрался в самолете, что меня нашатырем успокаивали. Меня обняла суровая обученная стюардесса и сидела так со мной. Настолько привыкли к таким кипешам.
— После таких историй не было желания больше не летать?
— Я какое-то время не летал. После особо жесткого бэдтрипа я сказал: “Не, все, это небезопасно”. Словил аэрофобию. Чтобы с ней справиться, пришлось изучить гражданскую авиацию и физику. И мне стало комфортно, тепло и безопасно.
— Есть совет для людей, которые боятся летать?
— Обращаться к специалистам. Если вам кажется, что у самолета откажут оба двигателя и он камнем рухнет вниз, то изучайте законы авиации и физики. Наверное, мало кто знает, что двигатели при посадке на холостых работают.
Это система, которую делали безопасной около ста лет. Это самая безопасная штука в мире, продуманная до мелочей.
— Альбомы “Выход из темноты” и “200 лет спустя” в свое время не поняли из-за южного звучания. Как это было?
— Я начал отходить от нью-йоркского рэпа к южному звуку. Мы стали слушать UGK, T.I. и прочее — нас на это подсадили V-Style, парни с Дальнего Востока. В России это, увы, отрицали и не понимали.
В 2008 году мне на полном серьезе писали: “Как ты можешь носить американские бейсбольные кепки, как ты можешь делать американский звук? Ты же из России — у нас тут традиции Wu-Tang и Onyx”.
У нас какая-то крайность — либо не принимают, либо доводят до абсурда. Вот вчера в лифт со мной зашли два модных фрешмена, один с накрашенными ногтями говорит: “Маникюр откололся. Больше не пойду в тот салон”. За 10 лет мы от отрицания бейсбольных кепок дошли до крашеных ногтей у рэперов. Я не против — просто не понимаю, почему у нас не было периода средней лояльности. От подъездного рэпа сразу перепрыгнули к татуировкам на лице. У нас не было становления как в Америке.
— V-Style — отцы?
— Да, безусловно. Они делали южное звучание до Def Joint, приехали в Питер и сделали его популярным там. Вообще, как я понимаю, во Владивостоке не было бума по нью-йоркскому рэпу.
— Вспомни показательную историю про Def Joint (питерское рэп-объединение, известное в конце 2000-х — прим. The Flow).
— Мы всем Def Joint поехали на гастроли — нас было очень много. Утром у нас был автобус в аэропорт. Я в какой-то момент решил проверить, а все ли на месте Оказалось, что не хватает Big D. Бедняга остался в гостинице. Мы приезжаем, а он стоит потерянный на крыльце.
— Gunmakaz (группа Big D и участники Def Joint — прим. The Flow) ведь воевали с Krec.
— Ну, не совсем воевали. Был биф и драка.
— Насколько комфортно было общаться с теми и другими?
— У меня был нейтралитет. Я не обязан принимать чью-то сторону. Таких случаев было много. Вот Кизару этого не понимает.
— Когда ты понял, что Def Joint не сработает?
— Все работало очень хорошо. Я решил уйти, когда Def Joint был на пике популярности. Просто захотелось чего-то нового — вроде как начал записывать “Время тигра”.
Def Joint распался уже без меня. Вместе со мной ушли Димаста и Кажэ. Я не просил закрываться.
— Строчка “Забросил трехочковый, но моя команда слила матч // Колдун Джузеппе не самый лучший лечащий врач” про Def Joint?
— Сейчас расшифрую. “Забросил трехочковый” — это отсылка к песне “Было и было”, где я говорю, что бросил дурь. “Но моя команда слила матч” — это метафора о том, что я сорвался и снова начал употреблять.
— “Колдун Джузеппе” — это не про Децла? У него был псевдоним Джузеппе Жестко.
— Не, “Джузеппе” — это джойнт. То есть я бросил, потом сорвался, но понял, что дурь не решит проблем.
— После ухода из Def Joint ты пришел на “Газгольдер”. Правильно понимаю, что ты там работал изолированно?
— Я как был сольным артистом, так им и остался. У меня была своя команда и организаторы концертов. Со своим звукорежиссером я работаю уже 10 лет. “Газ” — это все же в первую очередь творческое объединение.
— Строчка “Они кричали, что я сдохну в газовой камере, но я продышался и вышел к ним как ни в чем небываленький” — это отсылка к разговорам, что на “Газе” пропадают артисты?
— Да. С первых же дней, когда я пришел на “Газ”, для всяких “каратэбылолучше” это стало темой номер один. “Вот, Смоки п****ц, он там угаснет”. И уже 12 лет я гасну.
— Почему ты решил уйти?
— 10 лет, круглая дата. Я не могу вечно быть артистом лейбла.
— Не кажется, что из русского рэпа исчезла лейбловость?
— Да, уходит. Многие вещи уходят в прошлое из-за скорости информации, из-за простоты донесения музыки, из-за стримингов. Клиповость тоже уходит — сниппеты, снятые на айфон, скоро их заменят. Студийность уходит, когда артист с командой пишут альбом.
И альбомы тоже уходят — люди продолжают их писать, но блистают-то синглы. Как человек с 10 альбомами я понимаю, что написать хит гораздо проще. Вот сейчас я записал “Bang Bang” с Гуфом, а он переплюнул мой последний альбом.
Это нормально — мы не можем вечно жить в рамках.
— Ты ведь сам делал лейбл, верно? (К моменту публикации интервью стало известно про первого резидента лейбла — прим. The Flow)
— Это в процессе. Ничего нового пока не могу сказать. Но это не будет лейбл в прямом смысле слова — мне больше нравится история Def Joint, когда вместе собираются единомышленники.
— Как Musica36. Кстати, я вычитал фанатскую теорию, что ты со Скриптонитом перекидываешься строчками.
— Не хочу об этом говорить. Я считаю, что он талантливый парень и делает правильные вещи. Ничего плохого сказать не могу. А наша история пускай останется в прошлом.
— Есть тенденция, что ты отовсюду уходишь. Даже песни “Один” и “Один как целый клан” на это намекают.
— Знаешь, я предан только музыке. Люди могут меняться, жены могут меняться, квартиры могут меняться, а песни остаются.
— Насколько тяжело было писать песню “Дважды” (трибьют Децлу — прим. The Flow)?
— Тяжело. Я писал ее через несколько дней как узнал о его смерти. Всегда тяжело, когда друзья умирают. Когда становишься взрослее, то уже понимаешь, что смерть неизбежна.
— В одном из интервью ты упоминал, что Децл поставил тебе ультиматум — либо он, либо “Газгольдер”. Это не повлияло на твое отношение к нему?
— Не повлияло. Я знал, что конфликты уладятся и мы будем общаться. У меня тоже было множество конфронтаций, но со временем это все сходит на нет и кажется смешным. Я всегда относился к нему хорошо — он был принципиальным и стоял на своем.
— Какая классная история тебе вспоминается про него?
— Кирилл был очень смелым парнем. Иногда делал вещи, граничащие с опасностью. Он любил мотоциклы, быструю езду, адреналин. Как-то раз мы ехали в Москве на его ушатаном мини-купере на какой-то безумной скорости. Я сидел рядом и понял, что у него нет тормозов — он тормозил ручником. Это было очень страшно, но Кирилл с абсолютно серьезным лицом сказал: “Не ссы. Если мы куда-то врежемся и вылетим через лобовуху, я просто сгруппируюсь и все будет нормально”. И добавил, что не надо пристегиваться, чтобы вылететь именно через лобовуху.
— Ты ведь вегетарианец? Это было влияние Децла?
— Периодами. Это не его влияние — он подъедал мясо, не был строгим вегетарианцем, как и я. Просто когда я понимаю, что мне не нужно мясо, его не ем.
Я полностью согласен с Павлом Дуровым по этому поводу. Вот только жить одному — это спорно. Сейчас я живу один и мне по кайфу, но когда жил со всеми своими бывшими женщинами, тоже было неплохо.
А увлечение алкоголем — это билет в один конец. Я сейчас дошел до того, что могу позволить выпить пятьдесят и не продолжить. Все, кто меня знают, этому удивляются. Пью либо “Хеннеси”, либо хорошее вино.
— Я перед интервью переслушивал “День третий” и подумал, что это очень личный альбом.
— Да. Вообще, три моих самых любимых альбома на сегодняшний день — это “День третий”, “День первый” и “Белый блюз”. Я ими горжусь больше всего и оцениваю свой уровень. Для меня вот это классика. Мой любимый альбом — больше не “Время тигра”
И альбом с Бастой — это разрыв. Один из самых сильных совместных в русском рэпе. Не понимаю, почему его несправедливо обделили вниманием — да, там был “Лед”, у которого до сих пор безумное количество стримов, и были “Каменные цветы”, но его как будто обошли стороной.
— Так вот, у тебя до альбома “День третий” было четыре года, когда ты ничего сольно не выпускал. А первый же трек на нем называется “Способ выйти из комы”. Что с тобой происходило в то время?
— Я был в коме. 2012-2017 был очень тяжелым периодом: отношения, деньги, вещества. Этот период должен был стать подъемом, а был падением. Я переехал в Москву и она стала испытывать меня на прочность. После такого люди обычно заканчивают с музыкальной карьерой.
— Что помогло не закончить?
— Затрудняюсь ответить. Просто встал и пошел дальше. Либо так, либо в окно.
Хотя в тот период я жил с девочкой, к которой до сих пор испытываю очень добрые и хорошие чувства. Были какие-то деньги, друзья и лейбл, но происходило что-то такое, что прямо вилы.
— Строчка “Спускал в унитаз героин, пока брат был в коме” относится к этому периоду?
— Нет. Мне было 16-17 лет, когда мой двоюродный брат переехал к нам пожить. Он употреблял и я просто в квартире нашел пакетик с герычем — он был очень недоволен. Сейчас он не торчит. Надеюсь, не вернется.
— У тебя закончился темный период?
— Отголоски еще есть. Совет — если в жизни начнется мегатяжелый период, то сделай все возможное, чтобы переключить его. Не надо запускать, чтобы он длился годами, а не то отголоски будут преследовать долго. Депрессивную херню нужно сразу же менять.
Я в то время еще ходил в зал, у меня был тренер. Меня это ободрило. И много новой информации узнал для себя. Классный период на самом деле.
У меня был знакомый с тяжелой болезнью, когда у него двигалась только одна рука. Каким-то образом он взял себя в руки и все изменил — ездит по миру, купил машину, зарабатывает. И он говорит, что период болезни был самым счастливым периодом в жизни. Потому что он выжил и стал новым человеком — иначе он бы угасал персонажем, с которым ему не было уютно.
Человеческий мозг заточен все тяжелое воспринимать в штыки, но, как я понял, все в этом мире делается для тебя — даже невыносимый ад.
— Ты после этого стал выпускать альбом за альбомом. Это было частью реабилитации?
— Я не ушел с головой в музыку. Сейчас тоже могу написать два альбома подряд, но не хочу. Вот с Гуфом делаем совместный релиз — думаю, будет мини-альбом. Практически доделал сольный EP.
— Заметил, что на последних релизах ты стал чаще петь.
— Да. Я не певец, хоть и учился на музыкальном факультете. Делаю по сердцу. Если захочу спеть, то даже с тонной автотюна это сделаю как вижу.
— Продолжишь читать рэп, когда стукнет 40?
— Даже не думаю об этом. Будет в кайф — зачитаю, будет в кайф — спою. У меня нет бизнес-плана, что нужно будет делать. Вот мне кайф рофлить — я прикалываюсь. А завтра можем и на серьезные темы поговорить.
— Нет ощущения, что рэп снова уходит в андеграунд?
— Сложно говорить. Я вообще не вижу рэпа как такового сейчас. Рэп был позицией, а сейчас это бизнес-модель, где смешиваются попса, рэп, стили, имиджи и что попало. Хотя еще остались артисты, которые придерживаются какой-то линии. Я в том числе.
— Рэп это все еще хасл?
— Естественно. Сегодня это мега-хасл и уровень Forbes.
— Какие мысли о Fresh Blood 4 и его конце?
— Думал, будет как-то покруче. В плане, что мы взрастим новых звезд баттл-рэпа, а он в принципе подсдулся. Мы на последних порах менторствовали. А сейчас коронавирус, баттлов мало и вся движуха стихла. Это было крутое время, но я думал, что участники ярче засияют.
— Я вижу минус, что под конец там упал градус реалити, из-за которого было интересно следить за сезоном.
— Да. Мирон и Саня [Ресторатор] начали делать жестче. Я хотел шоу, а ребята давили. Предлагал звать Егора Крида в судьи и не слушать хейтеров, а мне сказали оставаться в рамках баттл-рэпа.
— У “Версуса” есть шанс вернуться популярность?
— Сейчас новый баттл-рэп — это кулачные бои. И большая часть аудитории, которая когда-то смотрела баттлы, идет туда. Не знаю, что нужно “Версусу”, чтобы воскреснуть.
— Цитата из твиттера: “Мое ведение “Версуса” давало шанс на воскрешение баттл-рэпа, но ребята приняли другое решение”. Ты шутишь или реально были разговоры?
— Это полурофл-полуправда. Я серьезно считаю, что был бы очень интересным и достойным ведущим “Версуса”, потому что поварился в этой кухне.
— Желание выпустить книгу твитов — тоже шутка?
— Опять же полушутка-полуправда, потому что я могу это сделать хоть завтра, но это потребует времени и поиск выпускающей компании. Если все сложится, то возможно. Но я же знаю, как пылают жопы у неадекватов на какие-то мои выпады.
— А шутка ли, что тебе предлагали продать твиттер за семизначную сумму?
— Вот это мы оставим в секрете. Какие-то вещи мы не обсуждаем.
— Какой у тебя любимый мем про Смоки Мо?
— "Смоки Мо изобрел вакцину от коронавируса, но фанаты сказали, что “Кара-тэ” было лучше".
13 ноября в "Известия Hall" пройдет концерт Смоки Мо
